— Я очень хотел тебя удивить, — ответил Вильгельм.

После этого бабушка и её друг пустились в воспоминания, а я, быстро доев свой стейк, поспешил убраться с кухни, чтобы им не мешать. Конечно, я бы с удовольствием взял добавку, но она не была предусмотрена.

Выйдя на улицу, я первым делом позвонил Александру Петровичу, но он не ответил. Тогда я дозвонился до его секретаря и попросил, чтобы она как можно быстрее связала меня с кесарем. Потом я отправился на малую тренировочную арену, в надежде застать там Милу. Но ни её, ни Алихана там не оказалось, и я пошёл к Миле в апартаменты.

Я угадал — Мила была у себя. И судя по её мокрым волосам, она буквально перед моим приходом вышла из душа.

— Проходи! Я сейчас, — сказала Мила и ушла в ванную комнату, и сразу же оттуда донёсся гул работающего фена.

Я прошёл. В ванную.

В коротком шёлковом халатике с мокрыми волосами моя девушка выглядела невероятно соблазнительно. Я подошёл к ней, обнял за плечи и поцеловал. В ответ получил струю горячего воздуха прямо в лоб.

— Дай волосы высушить, — недовольно пробурчала Мила.

— А может, мне нравятся девушки с мокрыми волосами, — сказал я.

— Тогда найди себе русалку.

— Поздно, я уже влюбился в тебя.

— Тогда придётся подождать, пока я высушу волосы. Или ты опять куда-то спешишь?

— Нет, сегодня у меня выходной, так что до утра я совершенно свободен.

— Это хорошо, мне нужно с тобой поговорить.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего не случилось.

— Тогда, может, перенесём разговор на вечер?

— А сейчас ты чем-то занят?

— До вот собираюсь с тебя халат снять, — сказал я и обнял Милу. — Надеюсь, ты не против?

Вместо ответа, я получил ещё одну струю горячего воздуха — в этот раз в правый глаз. Похоже, Мила была против. Пришлось отступить и дождаться, пока она высушит волосы. Впрочем, ждать пришлось недолго. Мила закончила возиться с волосами, повесила фен на крючок, повернулась ко мне, как-то грустно улыбнулась и сказала:

— Рома, я переезжаю домой.

— Как? — растерялся я.

— На машине или порталом. Вещей у меня немного.

— Я имел в виду, зачем?

— У меня есть дом, Рома. Мой дом. И я хочу в нём жить.

— Но разве тебе плохо здесь?

— Мне здесь хорошо, но это не мой дом. Я устала, я хочу домой.

— Но здесь безопаснее!

— С помощью Екатерины Александровны мы с Ольгой превратили наше имение практически в крепость. Долгую осаду мы, конечно, не выдержим, но никто нас осаждать и не будет. А застать врасплох нас точно не получится — имение защищено сильнейшими артефактами контроля. Мы установили лучшую защиту. Ну а если кто-то и просочится — я могу постоять за себя. И за сестру.

— Но мы не сможем видеться.

— Ты всегда можешь приехать ко мне.

— В ближайшее время это будет невозможно, у меня ведь почти круглосуточно тренировки. Да и после… — я развёл руками и просто не знал, что сказать, новость о переезде Милы застала меня врасплох.

— Я подожду, — сказала Мила. — Я буду ждать столько, сколько нужно. Но я должна вернуться домой.

*****

Император Священной Римской империи вышел из портала в своих покоях. Он огляделся, быстро проверил поставленные перед уходом защитные метки и, убедившись, что в его отсутствие в покои никто не проникал, позволил себе немного расслабиться. Вильгельм Пятый снял тренировочную куртку, подошёл к небольшому столику, взял лежавший на нём мобильный телефон и сделал вызов. Дождался, когда на этот вызов ответят, и произнёс в микрофон:

— Добрый день, Гарри!

— Здравствуй, Вилли, — послышался из динамика голос герцога Эджертона.

— Если мне не изменяет память, друг мой, у тебя скоро день рождения?

— Не изменяет, — сухо ответил Эджертон.

— Что ж, отлично. Я хочу сделать тебе подарок, Гарри!

— Подарок? — удивился британский премьер-министр. — Какой?

— Невероятно щедрый. Такой, каких я ещё никогда никому не делал. Тебе понравится, я в этом уверен. Скажу больше, ты даже и мечтать не мог о таком подарке. Поверь, я всё ещё умею удивлять.

— Давай начистоту, Вилли, после… — Эджертон запнулся, подбирая нужное слово. — После той истории меня удивил уже сам факт твоего звонка.

— Поверь, мой подарок удивит тебя ещё сильнее, — сказал Вильгельм Пятый. — Приятно удивит, друг мой.

— Можешь считать, что ты меня уже подготовил к чему-то важному, я внимательно тебя слушаю, Вилли.

— Не по телефону, Гарри, не по телефону!

Глава 9

Переговоры проходили тяжело. Мы уже третий час сидели за столом: я, бабушка, Александр Петрович с одной стороны и Альфонсо Четырнадцатый с другой. Вильгельм Пятый присутствовал как посредник. И за эти почти три часа по большому счёту мы ни до чего не договорились.

Первый час мы обсуждали ситуацию в мире, и здесь у всех переговорщиков взгляды практически сошлись — мы все были за мир во всём мире и придерживались позиции, что большая война сейчас никому не нужна и в случае её развязывания, она отбросит мир лет на сто назад. А потом мы перешли непосредственно к обсуждению ситуации в Испании, к угрозам Хосе Второго и к теме предстоящей спецоперации, и тут возникли проблемы.

Испанский король требовал, чтобы мы гарантировали ему полную защиту от Хосе Второго. Именно гарантировали, что было в сложившейся ситуации как минимум странно. Никто не знал доподлинно, какой силы армию собрал император Ацтлана. Мы не знали, с чем нам придётся столкнуться. О каких гарантиях можно было вести речь в этой ситуации? Но Альфонсо не желал ничего слушать — он требовал гарантий, он хотел быть уверенным, что Хосе Второй не разрушит Мадрид.

Вообще, испанский король меня сильно удивил. Во-первых, он оказался сильно моложе, чем я его себе представлял. На фотографиях и официальных портретах он выглядел мужчиной средних лет, а при личном общении ему нельзя было дать больше двадцати пяти. Казалось, он ненамного старше меня.

Я знал, что магия может сильно омолодить, но не понимал, зачем настолько омолаживаться монарху — это делало его в чужих глазах менее авторитетным и влиятельным. А ещё Альфонсо Четырнадцатый заметно нервничал. И эта настойчивость в его требованиях более походила на истерику, чем на твёрдую взвешенную позицию.

Несмотря на то, что официально главой нашей делегации был кесарь, общалась с испанским королём в основном бабушка. Иногда Вильгельм подключался и пытался его вразумить. Мы с Александром Петровичем почти всё время молчали. Но когда наш беспредметный