пластиковые нарукавники я нацепила прямо на голую кожу предплечий. Мне казалось, что я поступила очень умно. Мне совершенно не хотелось упасть в обморок от теплового удара и грохнуться головой о металлический стол с острыми инструментами при падении.

Но тут я оказалась между Сциллой и Харибдой.

Моя хитрость мало мне помогла. От удушающей жары я сильно потела, и капли пота на предплечье, не находя выхода из пластикового плена нарукавников, скопились там, и переливались сверху вниз и обратно при каждом движении руками. Сквозь забрало я тоже почти ничего не видела, потому что оно запотело от жара моего пылавшего лица. Я сняла его и не стала надевать обычную хирургическую маску. Мне стало более комфортно, но в сетке для волос и с ковшиком для сбора образцов жидкого жира и крови из полостей тела я была похожа на ведьму с адской кухни.

«Как дела, крошка?» – окликнула меня Джун с насмешливой улыбкой. Она всегда думала, что я жалела о своем выборе, но она ошибалась.

«У меня все нормально», – отозвалась я и вдруг почувствовала, как что-то холодное и скользкое упало в вырез моей форменной куртки. Халат не прикрывал мое декольте, и туда могло попасть все что угодно. Когда личинка упала мне в лифчик и удобно устроилась там между тканью и кожей, я уронила нож и принялась трясти куртку и прыгать, чтобы вытряхнуть тварь. Наконец мне это удалось, и она упала на пол прозекторской. Джун буквально сложилась пополам от смеха. Оказывается, она видела личинку у меня на плече и отлично понимала, чем все кончится. Я решила, что не останусь в долгу и как можно скорее отомщу ей.

Разлагающиеся трупы, заселенные насекомыми и другими живыми организмами, являются замкнутыми экосистемами. Я не верю в реальную реинкарнацию – в то, что душа и интеллект человека остаются нетленными и переселяются в другие тела и сосуды. Глядя на жизнедеятельность новорожденных личинок и ползающих насекомых, пожирающих разлагающуюся плоть, я начинаю понимать смысл выражения «круговорот жизни», который не имеет ничего общего с карикатурными львами и слащавыми песнями Элтона Джона. Первый закон термодинамики гласит, что энергия не может исчезать и создаваться из ничего, она лишь меняет свою форму. Это означает, что силы могут менять места и перемещаться, но суммарное значение энергии замкнутой системы остается постоянной. Если мы примем, что Земля с ее флорой и фауной есть такая замкнутая изолированная система, то жизненные силы всех умерших организмов вселяются в насекомых, ими питающихся, или откладываются в почве, куда хоронят умерших. Фрукты и овощи, питающие как нас, так и животных, которых мы едим, растут на удобренной трупами почве и, таким образом, являются «реинкарнацией» энергии, сменившей свою форму. Сжато это положение выразил Эдвард Мунк: «На моем гниющем теле вырастут цветы – это и есть вечность».

Но почему разлагающееся тело представляет собой такую экосистему или биом? Необходимо детально исследовать процесс разложения, чтобы установить, почему столь отвратительный предмет, как труп, поддерживает жизнь миллионов существ, и понять, что без этих существ мы бы ходили по земле, утопая в трупах. Если вы не способны смотреть жестокие сцены фильмов ужасов, если вы подпрыгиваете от страха, видя крысу или паука, то вам лучше пропустить следующий раздел…

Разложение начинается в тот момент, когда останавливается сердце, хотя многие могут поспорить, утверждая, что в одной популярной молодежной песне поется о том, что «я начинаю разлагаться с момента рождения». Однако для наших целей будет достаточно разделить разложение на пять стадий – свежий труп, вздутие, активное разложение, далеко зашедшее разложение и сухой остаток – и постулировать, что оно начинается все же только после смерти. Мы начнем со «свежего» трупа, и могу сказать, что словом «свежий» любой труп можно охарактеризовать лишь условно. Свежесть трупа не следует понимать в том же смысле, что и свежесть воздуха. Свежести в таком трупе не больше, чем в испачканной пеленке или «свежих» фекалиях. Вам точно не захочется окунуться лицом в такую свежесть, но поверьте мне, что со временем все становится только хуже.

Свежий труп

На этой стадии в срок от одного до четырех часов после остановки сердца развивается один из самых ярких признаков смерти – трупное окоченение, rigor mortis. Окоченение наступает, потому что несколько белков, сцепляющих между собой мышечные волокна (что при жизни позволяет нам совершать произвольные движения) не могут их отпустить, потому что необходимое для этого соединение – аденозинтрифосфат – перестает образовываться. Окоченение начинается в мелких мышцах – в веках, жевательных мышцах, шее и пальцах. Это касается также мелких мышц радужной оболочки, и поэтому одним из признаков смерти считают отсутствие реакции зрачка на свет. Свет фонарика направляют на глаз. Если зрачок не сужается, то это говорит о том, что человек, скорее всего, мертв. Коченеют также мышцы, поднимающие волосы. У животных эти мышцы действительно поднимают мех, а у людей при сокращении вызывают появление гусиной кожи. Волосы на голове приподнимаются, что привело людей к ложному впечатлению, будто волосы продолжают расти после смерти. Через четыре-шесть часов после остановки сердца окоченение начинает охватывать и крупные мышцы, и первая стадия – абсолютной пластичности, сменяется полной ригидностью, когда все тело застывает и становится очень неподатливым. Мышцы становятся настолько ригидными, что попытка разогнуть конечности может привести к переломам суставов. Я слышала этот ужасный треск, хотя у меня самой никогда не хватало сил преодолеть окоченение, да, собственно, у меня никогда не было для этого поводов.

Большинство трупов, с которыми мне приходилось иметь дело на вскрытиях, находились на стадии трупного окоченения, и иногда это действительно мешает исследованию. Например, при наружном осмотре патологоанатом должен осмотреть область заднего прохода и гениталий, чтобы ничего не пропустить. Иногда нам с патологоанатомом при исследовании женщин приходилось браться каждому за одну ногу и медленно разводить их в стороны, чтобы получить доступ к гениталиям. Конечно, это выглядит не слишком привлекательно и может показаться непристойным, но надо исключить все заболевания и возможное сексуальное насилие. Если, например, факт изнасилования не будет установлен, то насильник может остаться на свободе.

Многое из того, что мы делаем во время патологоанатомического исследования, может показаться непристойным и кощунственным, но это необходимость. Правда, несмотря на это, иногда и я проявляла повышенную чувствительность, и мне не нравились некоторые действия патологоанатома. Помнится, однажды мы вскрывали пятнадцатилетнюю беременную девочку, которая покончила с собой, прыгнув с крыши дома. Последним ее адресом был интернат, и, кроме того, у нее были проблемы с наркотиками.