У тяжёлых дубовых дверей Пикселя встретили ещё два гвардейца. Скрестив пики перед входом, они тоже потребовали корсарский патент и только затем пропустили визитёров. Капитан и Босс по красной ковровой дорожке вошли в кабинет Бримстоуна. Строго оформленное помещение с блестящим паркетом почти не изменилось со временем. Между двумя красными античными колоннами с золочёным верхом по-прежнему висела эмблема в виде двенадцатиконечного Солнца с надписью «CREDO IN UNUM IMPERATORUM», что в переводе с высокого имперского означало «Верую в Единого Императора». На деревянных тумбочках стояли статуэтки ангелов и глобус Зекариса, к которым добавилась детализированная модель линейного корабля с чёрно-жёлтыми полосами на бортах. Всё было почти таким же, как при Фоксе, только половину окна переделали в стеклянную дверь, что вела на балкон.

Под эмблемой за массивным деревянным столом восседал губернатор Икабод Джозайя Бримстоун. Он был старым, седым мужчиной, чьё лицо не утратило былого благородства прославленного адмирала Имперского Флота. Его правый глаз был таким же полным жизни, как и в былые времена, а вот левый сиял красной звездой кибернетического импланта. Седые усы и борода добавляли облику Бримстоуна солидности. Губернатор давно оставил чёрный военный мундир с фуражкой, но даже в сером френче без отличительных знаков походил на большой космический корабль — тяжёлый и неповоротливый, но мощный и несокрушимый.

— Добрый день, господин губернатор.

— Здравствуй, Пиксель, друг мой, — радушно ответил Бримстоун. — Присаживайся.

Губернатор указал на изящный стул с красной обивкой. Боссу снова пришлось постоять.

— Мне уже доложили о нашей победе на Скумринге, — продолжил правитель Зекариса. — Жаль адмирала Тендейлза — да пребудет с ним Император. Толковый был командир, очень толковый…

— Соболезную, — сочувствующе произнёс Пиксель.

— Спасибо, — закивал Бримстоун. — Но сейчас время не только скорбеть, но и радоваться. Освободители отброшены из системы Скумринга, и мы подтягиваем туда основные силы. К слову, ты сыграл там немалую роль, за что тебе положено вознаграждение. Я перешлю пять тысяч империалов на твой счёт.

Он набрал что-то на клавиатуре своего компьютера, и коммуникатор в кармане Пикселя запищал.

— Благодарю вас, господин губернатор, — вежливо ответил капитан.

— Это тебя я должен благодарить, — рассмеялся Бримстоун. — Большая удача, что такой способный корсар, как ты, до сих пор верен Императору…

Пиксель задумался. Он повстречал немало капитанов на пиратских платформах. Когда-то и сам он был лихим разбойником, который не делал разницы между Империей, разрушителями, чужаками и другими пиратами и перебивался тем, что награбит, но теперь предпочёл хаосу приключений более стабильную жизнь под крылом имперской военной машины.

— Служить вам — честь для меня, — обаятельно улыбнулся Пиксель.

— Довольно формальностей. Я понимаю, что ты не военный, как я, и что тебя здесь держит вовсе не долг перед Императором и Империей.

Красный кибернетический глаз Бримстоуна словно просвечивал корсара насквозь.

— Но пока наши с тобой интересы совпадают, мы будем союзниками, — закончил планетарный правитель.

Пиксель поначалу не ответил. Он почему-то опустил голову, глядя на свои сапоги и красный ковёр под ними. Ему почудилось — что-то в его жизни пошло не так, но это ощущение быстро улетучилось.

— Можете на меня положиться и впредь, господин губернатор, — он посмотрел на Бримстоуна.

— Надеюсь, я в тебе не ошибся, — старый вояка, задумался о чём-то своём. — Ну и славно. Вернись домой, наслаждайся жизнью и жди моих распоряжений.

— До свидания, господин губернатор, — Пиксель встал и снова кивнул ему.

В коридоре корсарам повстречался мужчина средних лет в одеянии, похожем на сутану священника. Его рыжие волосы уже начали выпадать на макушке. Заметив Пикселя и Босса, мужчина наградил их презрительным взглядом. Это был охранитель О’Доэрти, прикомандированный к планете Зекарис.

— О, Пиксель, — пренебрежительно бросил он. — Рад, что вы снова с нами, ноиначе и быть не могло.

— Что ж, я тоже этому рад, охранитель, — слегка насмешливо отозвался капитан.

— Пока удача на вашей стороне, — протянул О’Доэрти. — Но когда-нибудь она повернётся и против вас.

— Надеюсь, это будет не скоро.

— Не забывайте, Пиксель, Бюро следит за вами. То, что вас не затронуло дело Фокса, ещё ничего не значит.

— Уж постараюсь, охранитель, — заверил его капитан.

— Удачи, — почти прошипел О’Доэрти.

— И вам тоже.

Пиксель хотел немного подколоть охранителя и не собирался переходить грань, за которой всё станет совсем не смешно.

О’Доэрти продолжил свой путь в кабинет губернатора, а корсары — в противоположную сторону. Капитан не переживал из-за угроз охранителя — презрение того к корсарам было понятно и не могло принести вреда, пока Бримстоун был у власти.

Покинув дворец, Пиксель и Босс опять пришли на главную площадь городка. Над одноэтажным фахверковым домиком капитана высилась маленькая башенка с заострённой крышей. Из-за его стен выступала зелень — у Пикселя был свой сад на заднем дворе, совсем недалеко от форта.

Почти весь дом занимала кухня, которая по совместительству служила и гостиной. На желтоватых обоях были нарисованы зелёные листья и белые цветы. За тремя окнами ходили толпы, но усиленный стеклопакет не пропускал шума. В помещении было прохладно — заработал кондиционер. Босс достал из холодильника яйца щеприйской цапельки и ветчину из мяса бронтодонта, а затем своими ручищами принялся готовить яичницу на электрической плите.

Пиксель тем временем зашёл в ванную, чтобы умыться. Это помещение единственное выглядело неопрятно, как будто его никто не ремонтировал. Стены ванной были серыми и обшарпанными, а над унитазом красовалась надпись «Катись к змею!», сделанная красным баллончиком. Такая обстановка напоминала Пикселю о Сэхримнире, его скалистом родном мире, где люди ютились в железобетонных бункерах под зелёным небом.

Умывшись, Пиксель посмотрел на себя в зеркало, которое было чистым — он ценил утилитарность превыше всего и на самом деле убирал в ванной так же часто, как и во всём доме. Он увидел круглое, обрамлённое бородой лицо мужчины на тридцать втором году жизни. И сейчас оно ему показалось уставшим и потрёпанным. На лбу и в уголках губ проступили небольшие морщины, а тёмные глаза были какими-то впалыми. Пиксель поймал себя на том, что подобные мысли посетили его не первый раз. Но особой причины для тревоги не было — Империя победила на Скумринге, Бримстоун выплатил пять тысяч империалов, и всё шло своим