— УУУХ! Тонь, давай прокачу? Выжмем драйв из этого зверя! — Небрежно бросил Макс подруге, одним глазом выискивая в её картах стратегию, но не успел, Тоня вскинула взор и руки к небесам.

— О нет, ты что! Меня, недостойную, катать на этом благородном рысаке?! Да это же святотатство! Богохульство! Нет уж, не желаю гневить небеса! А если нас увидят вместе, ты об этом подумал? Твоя честь, считай, будет поругана, унижена и растоптана! — Воскликнула она и вернулась к своим картам.

Макс хмыкнул, пожал плечами, сел за велосипед и, опираясь одной ногой на скамью, забренчал звонком.

Тоня тихо вздохнула.

— Вот смысл с ним играть в карты?! После каждой победы он раздувает своё эго, начинает выпендриваться и жужжать, как комарик, а такого ведь и не прихлопнешь… Может в следующий раз отправишь его с предками хоть куда-нибудь?! Пусть бы помогал им и там демонстрировал свой великий ум! — Пожаловалась Тоня Дамиру.

Тот улыбнулся, не отрываясь от карт.

— Сегодня они двинули на рынок, но брать туда Макса зареклись. Он постоянно торгуется и спорит, а ещё грузит продавцов вопросами, мешает продавать. Может поэтому я и не ношу крестик, у меня есть брат… — Усмехнулся Дамир, и Макс узнал эту сардоническую мину, на его лице частенько появлялось точно такая же, хотя, быть может дело было в том, что они близнецы?

— Надо же, какие вы тактичные! Ну я поехал…

— Только не убейся и ни во что не вляпайся, а то мама с меня три шкуры спустит.

— Релакс, бро, я буду как удав.

— Чего?

— ШШШ! ШШШ! — Громко прошипел Макс и покатил.

Покоритель дорог, чёрный, коренастый зверь увозил его от беседки, петляя по вымощенным брусчаткой тропам парка, между усаженными берёзами и соснами. Зверь то ускорялся, то прыгуче взбирался по ступенькам, пока не вывез прямо на середину площади, заставленной столами, в средоточие школьников и студентов. С ближайшей высотки всё ещё отыгрывал рок-н-ролл, а молодёжь резалась в шахматы, шашки, картишки, нарды, домино… хартстоун.

В тоже самое время между столами, прямо на земле, совсем уж малыши калякали на асфальте свои фантазии разноцветными мелками. Что-то мимимишное, всякого рода приятности для своих мам и пап.

Особняком держались спидкуберы с их мегаминксами, пирамидками, скьюбами и ещё чёрт знает чем.

И совсем рядом, чуть левее парни и девушки из книжного клуба с резкими поэтическими возгласами. Речевые спазмы умирающего искусства, не иначе.

Администрация города обожала устраивать такие конкурсные собрания каждое лето в честь юных и талантливых бугульминцев. Предоставлялось место, музыка, аксессуары, даже какие-то награды и так всё лето. В первый и последний день сюда приезжали телевизионщики и всё допытывались о неких впечатлениях и о благодарности, которую все мы должны испытывать к нашей дорогоуважаемой и любимой мэрии. Но, по необъяснимым телевизионщикам причинам, эти «детки» считали для себя постыдным мелькнуть в подобной передаче.

Макс катался туда-сюда между столиками, вслушивался в эти знакомые звуки, как деревянные фигурки шаркают по доске, как раскладываются карты, хрустят кубики, узнавал себя в сосредоточенных взглядах игроков и ощущал в пальцах фантомные подрагивания, когда видел отточенные опытом, выверенные ходы и комбинации. Все эти полуулыбки профи и любителей-завсегдатаев в противовес робким, тревожным движениям дилетантов, но и в них была своя сладость, когда ты видишь кого-то, кем ты когда-то был сам и осознаешь тот путь, который уже проделал.

Вспоминаешь в новичке себя, и чувства, что тебя обуревали, страх совершить малейшую ошибку, опозориться. И вот ты трясёшься, заливаешься потом, замкнулся, а надо бы уже сделать первый шажок. Только время спустя, отрешившись, можно увидеть картину целиком и путь от новичка до матёрого засранца. Эх, ностальгия…

Макс был готов улюлюкать вместе с участниками, болеть и кричать, вопить во весь голос. Но порыв схлынул, и он покатил в обратную сторону, в ту часть площади, где Володька Ульянов забрался на гранитный выступ, протянул руку в одну только ему известную сторону коммунизма и замер навеки, весь почерневший.

Макс слишком долго задержался взглядом на статуе и чуть не проехался по установленным здесь рядам палаток. Макс успел вывернуть, но пришлось чуть тормознуть. На асфальте осталась чёрная полоска. Солнце что ли припекло? Неважно.

В палатках продавалась кола, пепси, компоты, соки, мороженное, попкорн и колючая сладкая вата, от которой жгло язык. Макс мчался быстро. Скорость и холодящие нутро вкусняшки всегда спасали его от припекающего небесного дьявола. Вот бы ещё здесь стояли автоматы, где за пять копеек можно было получить стакан клюквенного морса, а за рубль наесться от пуза, как в старые добрые советские времена, на которые старики так любят пускать слюнки, тоскуя по своей молодости. Да видно не судьба! Придётся ждать, терпеть эти поганки-очереди. Вот же ненасытные, они везде и всюду!

Макс припарковался у третьей палатки ждать, пока очередь уменьшится и, к счастью, занял местечко в тени. А те, кто нашёл своё место под солнцем, оказались не особо выносливы, добиваемые небесной печью и давкой. Моргнёшь, а их уже и след простыл. Перевелись нынче богатыри, не то, что раньше…

Через пяток минут очередь возглавил Макс и стал тянуть свои ручонки к спрайту, фанте, коле, пепси, всему, чему учила нас реклама. Глотнул одно, второе, погрыз третье, пососал четвёртое. Жаренные сосиски, солидный кусок пиццы с цыплёнком и ананасами. Не забываем хот-доги и зефир… И вот желудок полнится фастфудом. На лице — счастье. Ты доволен.

Опробовав всего, но понемногу, Макс взбодрился, зарядился, вернулся к велику и вновь погнал. Сквозь конкурсное застолье, к сгустку ребят самой отъявленной, взрослой молодёжи, к которой причислял себя и Макс.

Эти крутые пацаны и девчонки в ярких, трендовых шмотках, прокаченных сабами приорах и калинах с литыми дисками и тонировкой. Эти парни и девушки, что не снимают солнечные очки даже в хмурую погоду, такие громкие и энергичные, они кажутся суперменами, королями уличной масти, с их вальяжной походкой и пальцами веером.

Макс тащился от подобной энергетики, но смелости ему хватало только чтобы кататься вокруг да около, только принюхиваться и подглядывать, пока они стояли в пафосных позах и селфились на фоне бурлящего, выстреливающего водными струями фонтана, отстроенного месяц назад в честь двухсот семидесятилетия Бугульмы. Иногда какой-нибудь смельчак даже запрыгивал в воду и хлюпал, шлёпал, швырял мелочью в прохожих, несмотря на запрещающую табличку. Иногда это был Макс. И во все стороны брызги, брызги, брызги! А люди вокруг, кто стоял и снимал для ютьюба, кто проходил мимо,