Счастье вновь заполнила сердце девушки. Она даже тихонько засмеялась от радости. В этот миг для неё существовал только этот великолепный, сверкающий под молодым солнцем мир, и другого она знать не желала.

Впереди показался деревянный забор. Старый и покосившийся, кое-где прогнивший, он скорее обозначал границы участка, чем служил защитой от чужого вторжения. За ним начинался запущенный сад.

Ограду густо оплёл виноград, усыпанный тёмно-фиолетовыми гроздьями, которые уже начинали сохнуть. Из-за забора выглядывали розовые кусты высотой с человеческий рост. Несмотря на осень, они буйно цвели, благоухая разноцветными бутонами.

Ворот не было. Забор просто заканчивался возле дороги и возобновлялся с другой стороны от неё. Так что повозка беспрепятственно миновала его и углубилась в густые заросли. От леса они отличались лишь обилием фруктовых деревьев, многие из которых были увешаны спелыми плодами, на которые так богата осень. На земле между деревьями, среди розовых кустов и хризантем, лежали огромные оранжевые тыквы. Они росли здесь повсюду, раскинув плети, и начинающие желтеть листья.

Когда девушка оказалась по ту сторону забора, она почувствовала лёгкое покалывание по всей поверхности кожи. Олеся сразу поняла — это колдовство, обережная магия. Колдовство было сильным, но чуждым ей. Это была не лесная, а скорее деревенская, или даже городская магия.

— Наконец-то, можно расслабиться! — воскликнул Борислав.

Он соскочил с повозки, потягиваясь и разминая затёкшее тело. Олеся спрыгнула следом за ним, а лошадь меланхолично потрусила дольше по дороге, увозя спящих Веру и Милу.

Олеся залюбовалась молодым человеком. Каждое его движение выдавало скрытую мощь. Льняная рубашка с вышитым красными нитками узором по низу рукавов обтягивала широкие плечи и сильные руки.

Статный, высокий и гибкий, как молодое дерево, он двигался с нечеловеческой лёгкостью и изяществом. Серые, как осенний туман, волосы, рассыпанные по плечам, шевелил ветерок, а упавший на густые кудри солнечный луч заставлял их сверкать и переливаться.

Лицо его не стало красивее, оно осталось прежним, резко очерченным, бледным, далёким от идеала привлекательности. Но несовершенство это завораживало девушку, заставляло жадно вглядываться в резковатые черты и манило своей особенной притягательностью.

«Как он мог вызывать у меня отвращение? Сейчас он кажется мне самым великолепным существом на свете!» — думала она, глядя на Борислава.

Ощущение покалывания во всём теле усилилось. Это означало, что магия становилась сильнее по мере продвижения вглубь сада.

— Этот сад заколдован? — спросила Олеся, оглядываясь вокруг.

— Да. Никто не может войти сюда без моего разрешения, — ответил парень.

Олеся удивлённо посмотрела на него. Нужно обладать значительной мощью, чтобы оберегать от врагов такую большую территорию. Это под силу только очень могущественному существу, а ведь Борислав, обладающий человеческой душой, не мог претендовать на такие способности.

Они медленно побрели по тенистой дорожке. Девушка с восхищением смотрела по сторонам. То и дело она подбегала к огромным розовым кустам, с наслаждением вдыхая аромат цветов. Она охала и ахала, опускаясь на корточки и прикасаясь к твёрдой кожуре большущих тыкв. То поднимала с земли упавшую грушу или яблоко и радостно разглядывала, удивляясь их внушительному размеру.

Борислав шёл рядом, устало улыбаясь. Иногда он зевал и потягивался, но добраться до дома и лечь спать не спешил. Он наоборот замедлял шаг, ему нравилось идти по саду в компании Олеси.

Наконец из-за деревьев показался деревянный дом. Он был двухэтажным, с резным крыльцом и расписными окнами. Дом был гораздо больше деревенской избушки, в которой жила семья Олеси, но явно уступал размерами усадьбам богатых вельмож. Прямо за домом был сенник, полный свежего сена, а за ним — конюшня.

На крыльце расположились Мила вместе со своей матерью. Они выглядели растрёпанными и сердитыми. Рядом с ними стоял худенький старичок, лохматый и всклоченный, с жидкой седой бородёнкой. Увидев Борислава, он бросился навстречу, снимая шапку и кланяясь.

— А я думаю, что за чудеса! Лошадка наша, повозка наша, а что за гости пожаловали, не пойму! — закричал он скрипучим голосом.

Борислав подошёл к старику и, смеясь, крепко обнял его. Тот заулыбался беззубым ртом.

— Здравствуй Ермолай! Заждался? — сказал парень.

— Заждался, Бориславушка, боялся, как бы чего не случилось, — ответил тот.

— А я не один, как видишь. С невестой. Олесей зовут мою суженую, — продолжил парень, поглядывая на девушку.

Старик заулыбался ещё сильнее.

— Да не уж-то! Вот не думал, что доживу! Красавица-то какая! А это кто? — показал он пальцем на Веру с Милой. — Спрашиваю, а они не отвечают, только ругаются.

Вера не дала Бориславу ответить, она упёрла руки в бока и закричала:

— Это и есть твоя усадьба? Что-то маловата для царских палат! А слуги где? Не так мы представляли себе жениха для Олеси! Вези нас обратно, и дело с концом!

Дед шарахнулся в сторону. Видимо, живя в этом глухом месте, он отвык от того, чтобы кто-то повышал голос. А может быть, его неприятно поразила грубость женщины по отношению к его хозяину.

Парень даже не взглянул на неё, он повернулся к Олесе и сказал:

— Ермолай мой… Я даже не знаю, как назвать человека, который мне ближе отца.

Старик смутился ещё больше:

— Что ты такое говоришь? Слуга я обычный, к царевичу приставленный, ещё с его младенчества.

Борислав улыбнулся и покачал головой, а потом снова обратился к Олесе.

— Я с ног валюсь от усталости. Посплю немного, а Ермолай тебе всё покажет и расскажет.

Олеся кивнула. Она с любопытством разглядывала дом, узоры на резном деревянном крыльце, дворик, окружённый деревьями. Ей не терпелось поскорее осмотреть здесь всё. Особенно её интересовал сад и растущий в округе лес.

Девушка ожидала, что парень войдёт в дом, но он поступил иначе. Борислав обошёл крыльцо и направился к сеннику. Забравшись по деревянной лестнице на верх, он исчез в душистом сене.

Олеся подошла к старику и поклонилась. Она не знала, как должна вести себя невеста царевича, поэтому решила действовать, как привыкла, вежливо и с уважением обращаться к старому человеку.

— Рада познакомиться с тобой, дедушка! — сказала она.

Старик тоже принялся кланяться, сунув шапку под мышку.

— И я рад, красавица! Пойдём, пойдём в дом! У меня самовар готов. Есть и пряники, и чай с молоком. Борислав любит, чтоб непременно с молоком!

Дед хотел прошмыгнуть в дом мимо Веры, но та стала у входа и грозно посмотрела на старика:

— Это правда, царевич? Почему живёт небогато? Где дворец, где слуги? Люди говорят, что царь признал незаконного сына и деньгами его не обделяет.

Ермолай вмиг изменился. Он выпрямил спину,