изве­стные еврейские ритуалы — по привычке ли, из пре­данности своим или по суеверию; многие сохранили контакты с друзьями и родственниками, отказавши­мися от крещения.

Кое-кто из обратившихся в христианство достиг немалого успеха в Церкви. Раввин Соломон Галеви из Бургоса сделал карьеру кардинала под именем Павел Бургосский. Новообращенный Иошуа Лорка, известный как Иероним де Санта-Фе, подвигнул ара­гонского короля Фердинанда I устроить печально знаменитый диспут в Тортозе; целый год главные раввины и руководители арагонского еврейства выс­лушивали увещевания Иеронима и других обращен­ных о том, что Мессия в лице Иисуса из Назарета уже приходил, а евреи все еще ожидают его и при­держиваются старых верований исключительно из упрямства. В отличие от дебатов, проходивших под эгидой Иакова I во времена Моисея бен Нахмана, эти споры проходили по правилам, строго ограни­чивавшим иудеев в том, что они могут говорить и как отвечать. Пока шли «дебаты», некоторые из иуда­истских ораторов сдались и приняли христианство, оказав тем самым серьезное деморализующее воздей­ствие на все еврейское население.

* * *

КРОВАВЫЙ НАВЕТ

Одной из наиболее устойчивых причин преследования ев­реев всегда являлось широко распространенное суеверие, со­стоящее в том, что у них якобы существует обычай убивать неевреев, чтобы использовать их кровь в религиозных обрядах, в частности пасхальных. Этот навет связан с еще более ши­роким суеверием, согласно которому евреи вообще не челове­ческие существа, а некие монстры, связанные с дьяволом, ко­торым, для того чтобы выглядеть как все, необходимо испол­нять специальные ритуалы и использовать особые уловки. Вера в использование евреями неевреев в своих жертвоприно­шениях восходит ко времени эллинизма. Когда христиане со­ставляли ничтожное меньшинство в языческом мире, их тоже обвиняли в подобных ритуалах. Но кровавый навет особо широко культивировали по отношению к евреям в средневе­ковой христианской Европе, где евреев ощущали как чужаков, а их обычаи и ритуалы — как экзотические и подозрительные. Первое полновесное обвинение было выдвинуто против евреев в Норвиче (Англия) в 1144 г. в том, что они похитили хрис­тианского мальчика по имени Уильям перед Пасхой, истязали его, как когда-то истязали Иисуса, и в Страстную пятницу повесили. Другие печально знаменитые случаи такого рода обвинений имели место в Глостере в 1168 г., в Блуа в 1171 г., в Сарагоссе в 1182, в Фульде (Германия) в 1235, в Линкольне (Англия) в 1255, в Мюнхене в 1286 г. Большинство обывателей верили в эти наветы. Даже Дж. Чосер в своих «Кентерберий­ских рассказах» приводит сочиненную им историю о кровавом навете. Кроме использования христианской крови в ритуаль­ных целях евреи обвинялись в том, что они ее пьют или употребляют в качестве лекарства при обрезании, или в каче­стве средства от импотенции, или в качестве колдовского зе­лья. Самой, пожалуй, странной из такого рода выдумок была выдумка о том, что у еврейских мужчин бывают менструации, как у женщин, и что, как утверждали иные «знатоки», выпивая христианскую кровь, они сдерживают это унизительное для мужчины кровотечение.

Хотя образованные христиане не верили кровавому навету, например папа Иннокентий IV категорически отметал его, как нелепое суеверие, вера в него была столь широко распростра­нена, что император Священной Римской империи Фредерик II даже учредил специальную комиссию для расследования этих обвинений. В своем отчете комиссия вполне логично указала на то, что евреи при приготовлении пищи тщательно избегают крови, что свидетельствует о невозможности для них использо­вания крови в ритуальных или иных целях. Но кровавый навет так никогда и не был снят. Он возродился как часть государ­ственной антисемитской политики последних лет царской Рос­сии, когда еврея по имени Мендель Бейлис обвинили в риту­альном убийстве христианского ребенка. Бейлис два года про­вел в тюрьме, но когда его, наконец, судили, он был оправдан. Полицейские, расследовавшие дело по горячим следам, почти сразу установили, что ребенка убила шайка обычных преступ­ников, но свидетельство полиции было упрятано под сукно, поскольку министр юстиции настаивал, чтобы это дело было проведено как ритуальное убийство.

* * *

Постепенно фокус внимания переместился с не­устойчивой, непрерывно нищающей и не столь ча­сто попадающейся на глаза еврейской общины на все возрастающих численно и пользующихся все большим вниманием конверсов. Эти новые христиане были повсюду, соревнуясь за положение в обществе, при дворе и в Церкви, прежде, пока они были иуде­ями, им не доступное. Теперь на них посыпались обвинения в том, что они обратились только за тем, чтобы продвинуться и захватить контроль над стра­ной; особенно нападали на тех, кто был замечен в соблюдении хоть каких-то еврейских обычаев, обви­няли в неискренности. К концу века тысячи христи­ан в третьем поколении, никогда не знавших иной религии и едва помнивших о своем еврейском про­исхождении, все еще считались «новыми христиана­ми»; по причине древних своих корней они подвер­гались презрению и дискриминации.

Последняя глава истории испанского еврейства началась в 1469 г., когда два испанских королевства объединились в результате брака короля Арагона Фердинанда с королевой Кастилии Изабеллой. Ис­полненные решимости довершить отвоевание у му­сульман Испании, они потратили годы и груды зо­лота на то, чтобы захватить крохотное королевство Гранада, последний оплот ислама на полуострове. Изабелла была особенно озабочена проблемой чис­тоты христианства в Испании, для ее решения она добилась разрешения папы Сикста IV ввести в стране инквизицию.

Испанская инквизиция начала свое существование в 1480 г.; позже границы ее деятельности охватили и Португалию, где она просуществовала, как ни труд­но в это поверить, до 1820 г. Она распространилась также и на испанские территории в Латинской Аме­рике. В инквизицию поступали анонимные доносы на людей, которых обвиняли в приверженности иудейским традициям или недостаточной строгости исполнения христианских обрядов. Обвиняемого под­вергали пытке. Те, кто признавался, должны были доносить на своих родственников и друзей. Собствен­ность осужденных — а нередко и просто подозрева­емых — конфисковывалась. Несознавшихся и нерас­каявшихся «еретиков» сжигали заживо, раскаявших­ся же, перед тем как сжечь, вешали. Для того чтобы Церковь не стала повинна в пролитии крови, сами казни непосредственно исполняло государство. Обыч­но это были публичные церемонии, известные под названием аутодафе — пышные представления для публики в присутствии коронованных особ и духо­венства.

Вопреки распространенному мнению, инквизиция не занималась собственно евреями; ведь после декре­та 1492 г. в Испании их официально не было. Она была наделена властью изыскивать ереси в среде христиан, в особенности высматривать признаки иудаизма среди конверсов. История конверсов, не­взирая на их отступничество от иудаизма, все равно остается частью истории еврейского народа, потому что первоначально проблема возникла вследствие гонений на евреев, а также потому, что века спустя многие потомки конверсов сберегут семейные тради­ции и предания, связывающие их с иудаизмом. Не­которые