14 октября за ним прислали санитарную машину и в тот же день положили на операционный стол в Центральном военном госпитале. Но один из осколков достать не удалось. Еременко лежал с высокой температурой и, как он потом сам рассказывал, думал, что не выживет.

Ночью 15 октября к нему в госпиталь приехал Сталин. Мало кому вождь оказывал такую честь. Но в те страшные дни он сильно зависел от генералов, которые только и могли его защитить.

Тогда же, в середине октября, был ранен генерал Дмитрий Лелюшенко, который командовал 30-й армией (он сменил генерала Хоменко). Его эвакуировали в госпиталь в Казани. Вдруг в госпиталь приехал взволнованный первый секретарь Татарского обкома:

— Вам нужно добраться до обкома для разговора по ВЧ.

С помощью санитаров генерал оделся и поехал. Сидел в обкоме очень долго. Наконец позвонили из Москвы.

— Как себя чувствуете? — спросил Сталин. — Кость не задета? Спокойно лечитесь, слушайтесь врачей. Желаю скорейшего выздоровления и возвращения в строй...

Сталинского гнева за невыполненное обещание разгромить «подлеца Гудериана» Еременко избежал. Все-таки, видимо, некоторая неуверенность вождя в себе заставляла его держать рядом с собой таких самоуверенных и бравых генералов...

Еременко эвакуировали в Куйбышев, а когда пошел на поправку, вернули в Москву.

23 декабря генерал доложил в Ставку, что выздоровел. 24 декабря его вызвали к Сталину. Тот посмотрел на Еременко и неожиданно спросил:

— Скажите, вы обидчивы, товарищ Еременко?

— Нет, не очень.

— Склянского помните?

Эфраим Маркович Склянский всю Гражданскую войну был заместителем председателя Реввоенсовета Республики и заместителем наркома по военным и морским делам. Его очень ценили Ленин и Троцкий.

— Помню, — ответил Еременко.

— Так вот, будучи дважды наркомом, я в свое время подчинялся Склянскому — замнаркома. А вы не обидитесь, если мы назначим вас временно в подчинение товарищей, которые не так давно были вашими подчиненными?

Андрей Иванович Еременко был крайне самолюбивым человеком, но что он мог сказать в такой ситуации?

Еременко поехал на Северо-Западный фронт командующим 4-й ударной армией. Фронтом командовал генерал-лейтенант Павел Алексеевич Курочкин, образованный военачальник, окончивший две академии. Еще недавно на Западном фронте он был подчиненным Еременко. Прибыв на Северо-Западный фронт, Курочкин смог остановить немцев.

Впрочем, для Еременко опала была короткой. Вскоре Сталин выдвинул Еременко на пост командующего Юго-Восточным фронтом. Историки подсчитали, что Сталин десять раз назначал Еременко командующим фронтом и десять раз снимал...

А в октябре сорок первого сплошной линии фронта больше не существовало. Танковая группа Гудериана продвигалась к Туле. К вечеру 7 октября дорога на Москву была открыта. Группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Теодора фон Бока вышла на оперативный простор и двинулась в направлении столицы. Советских войск перед ними не осталось. Сколько-нибудь значительными резервами Ставка не располагала. Защищать Москву было некому.

Немцы могли в те дни войти в столицу. Но не хотели рисковать. Опасаясь фланговых ударов, они действовали по науке, намереваясь взять Москву ударами с трех сторон.

Сталин еще пребывал в смятении после киевской катастрофы, а тут выяснилось, что немцы приближаются к Москве.

Маршал Иван Степанович Конев на склоне жизни вспоминал, что Сталин растерялся. В один из октябрьских дней вождь позвонил в штаб Западного фронта Коневу под Вязьму и стал вдруг оправдываться, говоря о себе в третьем лице:

— Товарищ Сталин — не предатель, товарищ Сталин — не изменник, товарищ Сталин — честный человек. Вся его ошибка в том, что он слишком доверился конникам. Товарищ Сталин сделает все, что в его силах, чтобы исправить сложившееся положение.

У Конева возникло ощущение, что Сталин не соответствует представлению о нем как о человеке бесконечно сильном и волевом. С ним разговаривал растерявшийся и ощущавший свою вину человек.

Под конниками вождь имел в виду своих любимцев, свою главную опору среди военных — выходцев из Первой конной армии. Он испугался, что теперь его самого назовут предателем, как он назвал предателями генерала Павлова и других, и что его тоже могут арестовать и расстрелять.

В отчаянии вождь обратился за помощью к Жукову. Этот жесткий и уверенный в себе человек вселял в него какую-то надежду. Сталин попросил Жукова вернуться в Москву 5 октября. Георгий Константинович смог прилететь только 7 октября.

Его привезли на кремлевскую квартиру вождя. Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил генерала сухо. Не поздоровался, ограничился кивком. Он был в бешенстве от неумелых действий командующих фронтами, оборонявших столицу.

Подошел к карте и, указав на район Вязьмы, сказал:

— Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Немцы через три-четыре дня могут подойти к Москве. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Хуже всего то, что ни Конев, ни Буденный не знают, где их войска и что делает противник. Конева надо судить. Завтра я пришлю специальную комиссию во главе с Молотовым.

Жуков должен был немедленно выехать на фронт, разобраться в ситуации и доложить, что происходит.

— Звоните мне по ВЧ в любое время дня и ночи. Я буду ждать вашего звонка, — добавил вождь, — и ваших предложений.

Георгий Константинович долго искал штаб Буденного. Никто не мог сказать, где находится маршал. Обнаружил его в Малоярославце. Буденный не знал ни где штаб вверенного ему фронта, ни что происходит с его войсками.

Резервный фронт был создан 30 июля на базе резервных армий и сил Можайской линии обороны. В него включили войсковые соединения Наркомата внутренних дел, других частей под рукой не оказалось.

Арестованный Берия из заключения писал 1 июля 1953 года своим недавним товарищам, корявым языком напоминая о своих заслугах:

«Когда нечем было прикрыть Западный фронт, который немец сильно теснил, наша совместная работа по созданию под руководством ГКО, Ставки и лично Товарища Сталина резервного фронта для защиты подступов к Москве, одних только для Резервного фронта было организовано 15 полнокровных, чекистских войсковых дивизий...»

После удара противника от Резервного фронта мало что осталось. Возмущенный Жуков отправил маршала Буденного искать собственный штаб. 8 октября ночью Жуков доложил по телефону Сталину:

— Главная опасность сейчас заключается в том, что почти все пути на Москву открыты, слабое прикрытие на Можайской линии не может гарантировать от внезапного появления перед Москвой бронетанковых войск противника...

9 октября Шапошников сообщил Жукову, что он назначается командующим Западным фронтом.

Сталин освободил Буденного от должности. Резервный фронт решили влить в состав Западного. До