Я замолчал.

Он ничего не отвечал.

– Будь проклята вся эта затея! – вскричал я. – Я безумец! Что мне здесь делать? Я не полечу, Кейвор. Предприятие это слишком рискованное, я выхожу.

– Вы не можете этого сделать, – спокойно ответил он.

– Не могу? А вот увидим.

Он молчал несколько секунд.

– Теперь уже поздно, Бедфорд. Легкий толчок – это старт. Мы уже летим, летим так же плавно, как снаряд, пущенный в бесконечное пространство.

– Я… – начал было я и замолчал.

Некоторое время я был ошеломлен и ничего не мог сказать, как будто я никогда раньше не слыхал об этой идее – покинуть наш мир. Затем я почувствовал перемену в своих физических ощущениях: необычайную легкость, нереальность, странное головокружение, как при апоплексии, и звон в ушах. Ни одно из этих ощущений не ослабевало с течением времени, но скоро я так привык к ним, что не испытывал ни малейшего неудобства.

Что-то щелкнуло: вспыхнула электрическая лампочка.

Я взглянул на лицо Кейвора, такое же бледное, наверно, как и мое. Мы молча смотрели друг на друга. На фоне прозрачной темной поверхности стекла Кейвор казался как бы летящим в пустоте.

– Итак, мы взаперти, – сказал я наконец.

– Да, – подтвердил он, – взаперти. Не шевелитесь! – воскликнул он, заметив мой жест. – Пусть ваши мускулы бездействуют, как будто вы лежите в постели. Мы находимся в особом мирке. Поглядите на эти вещи.

Он указал на ящики и узлы на дне шара. Я с изумлением заметил, что они приподнялись почти на фут от сферической стены. Затем я увидел по тени Кейвора, что он не опирается более на поверхность стекла; протянув руку назад, я почувствовал, что и мое тело тоже повисло в воздухе.

Я не вскрикнул, не замахал руками, но почувствовал ужас. Какая-то неведомая сила держала нас и увлекала вверх. Легкое прикосновение руки к стеклу приводило меня в быстрое движение. Я понял, что происходит, но это не успокоило меня. Мы были отрезаны от всякого внешнего тяготения, действовало только притяжение предметов, находившихся внутри нашего шара. Вследствие этого всякая вещь, не прикрепленная к стеклу, скользила медленно, по причине незначительности наших масс, к центру нашего мирка. Этот центр находился где-то в середине шара, ближе ко мне, чем к Кейвору, так как я был тяжелее его.

– Мы должны вращаться, – сказал Кейвор, – вращаться в воздухе вместе со всеми вещами.

Странное это ощущение – витать в пространстве, – сначала жуткое, но потом, когда страх проходит, не лишенное приятности, очень покойное, похожее на лежание на мягком пуховике. Полная отчужденность от мира и независимость! Я не ожидал ничего подобного. Я ожидал сильного толчка вначале и головокружительной быстроты полета. Вместо этого я почувствовал себя как бы бесплотным. Это походило не на путешествие, а на сновидение.

Глава V

Путешествие на Луну

Кейвор погасил свет, сказав, что у нас не очень большой запас электрической энергии и что нам надо беречь ее для чтения. В продолжение некоторого времени, – я не знаю, как долго это длилось, – мы находились в темноте. Из пустоты выплыл вопрос.

– Куда мы летим? В каком направлении? – спросил я.

– Мы летим от Земли по касательной, и так как Луна теперь близка к своей третьей четверти, то мы направимся к ней. Я открою заслонку…

Щелкнула пружина, и одно из окон на наружной оболочке шара раскрылось. Небо было так же черно, как и тьма внутри шара, но на нем блестело множество звезд.

Кто видел звездное небо только с Земли, тот не может представить себе, какой вид оно имеет, когда сорвана полупрозрачная вуаль земной атмосферы. Звезды, которые мы видим на Земле, – только рассыпанные по небу призраки, проникающие сквозь нашу туманную атмосферу.

Теперь же я видел настоящие звезды!

Много чудесного пришлось нам увидеть, но вид безвоздушного, усеянного звездами неба незабываем.

Маленькое оконце захлопнулось с треском, другое, соседнее, открылось и через мгновение захлопнулось также, потом третье, и наконец я зажмурил глаза от ослепительного блеска Луны.

Некоторое время я пристально смотрел на Кейвора и на окружающие предметы, чтобы приучить мои глаза к свету, прежде чем смог взглянуть на сверкающее светило.

Четыре окна были открыты для того, чтобы притяжение Луны могло действовать на все предметы в нашем шаре. Теперь я уже не витал в пространстве, но мои ноги покоились на стеклянной оболочке, обращенной в сторону Луны. Одеяла и ящики с провизией также соскользнули к стеклянной стенке и расположились там, заслонив часть вида. Мне казалось, что я смотрю «вниз», на Луну. На Земле «вниз» значит к земной поверхности, по направлению падения тела, а «вверх» – в обратном направлении. Теперь же сила тяготения влекла нас к Луне, а Земля висела у нас над головой. Когда же все кейворитные окна были закрыты, то «вниз» означало направление к центру нашего шара, а «вверх» – к его наружной стенке.

Любопытно, что, в противоположность нашему земному опыту, свет шел к нам снизу. На Земле свет падает сверху или со стороны. Здесь же он исходил из-под наших ног, и чтобы увидеть наши тени, мы должны были глядеть вверх.

Сначала я испытывал легкое головокружение, стоя на толстом стекле, глядя вниз, на Луну, через сотни тысяч миль пустого пространства; но это болезненное ощущение вскоре рассеялось. Зато какое великолепие!

Читатель может представить себе это, если теплой летней ночью ляжет на землю и, поднимая ноги кверху, будет смотреть между ними на Луну. Однако по какой-то причине, вероятно из-за отсутствия воздуха, Луна казалась нам значительно ярче и больше, чем на Земле. Малейшие детали ее поверхности были отчетливо видны. И теперь, когда мы смотрели на нее не через воздух, контуры ее стали резко очерченными, без расплывчатого сияния или кольца; только звездная пыль, покрывавшая небо, обрамляла края и обозначала очертания ее неосвещенной части. Когда я стоял и смотрел на Луну между ногами, то ощущение фантастичности, часто появлявшееся у меня со времени нашего старта, опять вернулось с удесятеренной силой.

– Кейвор, – сказал я, – как странно. А эти компании, которые мы собирались устроить, и залежи минералов…

– Что такое?

– Я не вижу их здесь.

– Ну так что же, – ответил Кейвор, – вы еще увидите.

– Я привык смотреть на все практически. Однако… – В эту минуту я был почти уверен, что никакого мира не существовало.

– Этот номер газеты может вернуть вас к жизни.

Я взял газету, поднял ее над головой и нашел, что в таком положении удобно читать. Мне бросился в глаза столбец