ГЛАВА 78

Я бросился вдоль внешних границ поля битвы, мой топор дико размахивал, ожог в моей руке был интенсивным от ярости моих ударов, когда проливалась кровь, и Фейри кричали, когда они встретились с мощной силой моей ярости.

За моей спиной отряд Тиберийских Крыс сражался, чтобы остановить поток вражеских Фейри, которые бросились на нас, удерживая их занятыми, чтобы я мог проложить себе путь вперед.

Я бы не стал сдвигаться. Еще нет. Я слишком хорошо знал своего отца для этого и не стал бы представлять себя открытой мишенью, на которую он мог бы нацелить своих Связанных Драконов.

Я собирался быть охотником в этой игре, в которую мы играли, и он был бы вынужден выйти из своей норы, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Это время закончится не так, как раньше. Никакие уловки или неудачи не могли бы помешать мне. Я проводил каждую свободную минуту, готовясь к этому, жаждал этого, отчаянно желая увидеть конец его тирании и более всего, я отчаянно пытался разорвать хоть какую-то прочную связь, которая у меня была с ним и его именем.

Лайонел Акрукс посмотрит мне в глаза и увидит, что его смерть пришла за ним. Когда я брошу его на милость призраков за Завесой, я знал, что они заставят его страдать в бесконечных муках за все, что он причинил в этой жизни.

Мой топор столкнулся с тяжелым мечом, и мне пришлось извернуться под защитой Фейри, пришедшего за мной, большой ублюдок ухмылялся, поднимая второй меч в ожидании моего движения.

Я пригнулся, лед вылетел из моей свободной руки, тысячи колючих игл пронзили его бок и заставили его реветь, проникая в любую крошечную дырку, которую они могли найти в его доспехах, чтобы пронзить его кожу.

Я снова повернулся, неся с собой топор, и звук металла, звенящего о металл, прорезался сквозь крики бесконечной битвы, когда наше оружие встретилось и скользило друг по другу.

Я ударил ногой, мой ботинок врезался в центр его нагрудника, прямо в лицо самодовольно выглядевшего зеленого Дракона, изображенного там. Когда он отшатнулся, я ударил топором в воздух, широко рассек ему горло.

Брызнула кровь, и мой пульс бешено колотился, но я уже отвернулся, бросившись на пару мужчин, намного меньших ростом, чем я, и врезался плечом им в грудь в подкате. Их оружие даже не приблизилось ко мне, они в диком ужасе замахнулись, а воины за моей спиной набросились на них там, где они упали.

Я бежал дальше, и передо мной прорезался путь драконьего огня, когда я высвободил свою силу, золото моей собственной брони пополняло мою магию с каждым мгновением.

Вражеская армия растеклась вокруг меня, словно море разрушительной бойни, ряды в тылу требовали сближения, сдерживаемые столкновением на линии фронта впереди.

Нимфа внезапно прыгнула справа от меня, переместилась при виде меня и оказалась среди масс своей армии, яростно взмахивая острыми щупальцами.

Я замахнулся топором на зверя, уклонился от удара и отрубил единственный щуп, который с грохотом упал на мерзлую землю между нами.

Кровь залила окружающих воинов, испортив их серебряные доспехи, запятнав зеленого Дракона и заставив меня ухмыльнуться, когда я подозвал Нимфу ближе.

Нимфа снова бросилась на меня, ее грохот раздался мощным эхом, от которого подогнулись колени у всех Фейри, окружавших нас на стороне моего отца в этой войне. Но не я и не жестокие ублюдки, сражавшиеся за моей спиной.

Я яростно взмахнул топором, от воздействия пыльцы Нокс у меня покалывало кожу, поскольку она блокировала силу нимфы, а глаза существа расширились от ужаса, когда оно осознало свою ошибку. Он предполагал, что я тоже пошатнусь, предполагал, что мои воины рухнут, как это сделали те, кто был на его стороне в этом бою. Поэтому вместо того, чтобы воспользоваться дезориентированным, ослабленным человеком, ставшим жертвой его власти, он оказался с моим топором, воткнутым в грудь, и со всех сторон доносился победный рев.

Мои воины в полной мере воспользовались преимуществом ослабленных Фейри перед ними, используя силу Нимфы, чтобы с жестокой эффективностью расправиться со всеми теми, кто стал ее жертвой.

Нимфа рухнула передо мной, и я вырвал свой топор, используя ее огромное тело как стартовую площадку, прыгнул ей на спину и прыгнул с разбегу на скалистый склон горы, вырисовывавшийся слева от меня.

Я швырнул лед в скалу, создав для себя опоры, на которые можно было приземлиться, и взбирался по ним, пока не оказался достаточно высоко, чтобы увидеть армию.

Передние ряды прогнулись, линия, которая вначале была такой прямой, теперь искривилась и зазубрилась, образовав провалы и изгибы в месте, где обе стороны боролись или сдались под давлением оппозиции.

Я стиснул зубы при виде этого зрелища, не в силах найти очевидного ответа на вопрос, в каком направлении идет эта битва среди хаоса, но когда небо раскололось от рева сотни Драконов, я не мог не обратить свой взгляд вдаль на замок из нефрита. Я моргнул, глядя на фигуры, льющиеся из каждого окна, башни и башни внушительного здания, рябь и легкие изменения цвета на фоне неба, единственный способ различить каждую из зверских форм скрытых Драконов, которые мчались по небу. небо в сторону нашей армии.

— Щит! — заорал я, и мое командование вернулось в ряды, хотя и сомневалось, что это будет необходимо; никто не мог пропустить звук вступающих в битву Драконов.

Желание переместиться и встретиться с первым из них в небе заставило мои конечности дрожать, Дракон внутри меня зашевелился, обнажил зубы и издал низкое рычание. Я был намного больше и сильнее, чем любой из тех ублюдков, которые носились в воздухе, но, несмотря на желание доказать, что это корчилось во мне, я мог видеть, что это за вызов. Отец хотел меня выманить. Но сегодня я танцевал не под его дудку.

Я оторвал взгляд от облака чешуи и зубов, которое прогремело в сторону нашей армии, Связанных драконов моего отца, бросающихся в бой, как предвестники верной смерти. Мне пришлось довериться планам нашей армии относительно них и сосредоточиться на своей собственной миссии.

Я побежал, воины, которые сопровождали меня так далеко, рвались за мной, пока враг атаковал их, но я не мог ждать, мне нужно было покончить с этим как можно быстрее, если я мог. Числа были не на нашей стороне, и суровая правда этой реальности быстро проявилась бы, если бы мы не реализовали все наши самые