– А ты, брат Венке, всерьез полагаешь, будто у язычников только одна ведьма? Нет, брат… их много… И если мы не будем платить, боюсь, никого из них больше не поймаем! Кто же донесет? Нет, Венке, доносчиков надо поощрять… Я им заплачу! Но, конечно, не столько, сколько пообещал магистр…

Выйдя из машины, Йомантас громко позвал сожительницу и, не дождавшись ответа, лично отнес в дом объемистые пакеты с продуктами. Выругался… Ох, Верка, Верка… И где ж тебя черти носят, на ночь-то глядя? Ладно…

Поставив саквояж за шкаф, литовец втащил из чехла камеру и принялся просматривать снимки… Даша-Дашенька… Все, что завистливая интернетная сволочь рассказывала про глупых блондинок, в отношении Дашеньки оказалось правдой. Но ведь красива, не отнять! Пухлые губки, голубые глаза, этакое кукольное личико и большая, упругая грудь. Попа тоже не подкачала… А какие ресницы! Вот она в расстегнутой жилетке… вот в одной юбочке… А вот уже и без… Спереди… Сзади… Лежа… У столба…

А как мило щебетала!

Ах, ты правда, знаменитый, фотограф? Да-да, правда. Вот, посмотри журнал… видишь. Вот это – моя фотография… И эта – моя… Вот подпись – видишь?

– А ты говорил, тебя Юрой звать…

– Это же псевдоним, глупенькая! Ну, ладно, ладно, не дуйся…

Девчонка все же успела закричать – жрец увлекся и совсем забыл заклеить ей рот. А вообще, пора сменить место – старая силосная яма не бездонная, да и он, Йомантас, не экскаватор…

Ага! Кажется, явилась – не запылилась…

– Ой! Ты уже здесь? – вбежав в дом, воскликнула Верка. – А я у бабы Маши задержалась… К ней племянница из Петербурга приехала…

– Что за племянница?

– Красивая.

– Ладно, потом расскажешь… Давай-ка готовь еду – продукты на столе. Курицу пожарь, что ли…

– Ага…

Охватившее Веру напряжение так и не спадало… правда, помогла доза…

А утром, едва дождавшись отъезда сожителя, девушка вновь поехала в церковь. Отец Александр встретил ее с улыбкою, словно бы ждал. Так ведь и ждал, наверное – звал ведь!

– Как поживаете, Вера? Что-то вас тревожит? Расскажите… Я ведь чувствую, вижу…

– Ой… – Верка сконфузилась. – Наверное, лучше как-нибудь потом…

– Как хотите… Ну, входите же в храм – помолимся… Скоро будет служба…

После службы отец настоятель пригласил девушку в пристройку – попить чаю. Вера зарделась, настолько это было для нее неожиданно… Неожиданно и приятно! Чай оказался хорош – крепкий, духовитый, со смородиновым листом, а еще с домашними пирогами…

– Берите, берите, не стесняйтесь! Эти вот – капустой, а те – с ягодами… Супруга пекла! Она у меня хозяйственная.

На дощатой, пахнувшей сосновой смолою стене уже висели фотографии в рамках…

– Грешен – балуюсь, снимаю, – перехватив Веркин любопытный взгляд, рассмеялся священник. – Это вот – сами видите, в лавре… Это – Александро-Свирский монастырь, это Богородичный Тихвинский… А это Покрово-Тервенический женский…

– Красиво! – встав, гостья подошла ближе и мечтательно протянула. – Вот бы сейчас туда…

– А почему бы и нет? – на полном серьезе промолвил отец Александр. – Насколько я знаю, в Тервеничах нужны трудницы… Матушка-настоятельница говорила.

– А… а что надо делать?

– Работать. Работать и молиться… И, конечно, верить. Тогда все ваши печали уйдут! Все… даже те, которые кажутся вечными! Хотите я позвоню матушке? Или, лучше дам вам к ней письмо! Вот, прямо сейчас и напишу… А вы пока что – чаек… И пироги, пироги пробуйте!

– Спасибо…

Прямо сейчас… Какие волшебные слова! Слова, дающие надежду… Вере вдруг захотелось последовать совету, уехать, вот прямо сейчас, как и сказал священник…

– А Тервеничи – где это?

– Сначала до Лодейного Поля, автобусом… А там… там тоже автобус, только местный… Впрочем, можно и через Тихвин, с паломниками… Они каждое утро, от лавры…

От лавры… Каждое утро… И никой гад не найдет, не достанет! Никогда… Да еще и…

Хотя… Надо ведь все выяснить до конца!

Селию и Латгалию войско псковского князя миновало быстро, озабоченные очередной войной с Трайденом, рыцари препятствий не чинили и нападать опасались, так что уже через неделю русские оказались в Приграничье. Боярин Гюрята Степанович Собакин, желая наконец посчитаться с обидчиками, нетерпеливо потирал руки.

Довмонт лишь головой качал:

– Ты что же, друже, задумал разрушить все орденские замки подряд? Так у нас никаких сил не хватит.

– Только лишь Швеллин, князь!

– То, что именно оттуда твои разбойники, пока что вилами по воде писано.

– Так я ж и не предлагаю брать его сразу, господине! – махнув рукой, повернулся в седле боярин. С вечно недовольным чванливым лицом и растрепанный бородою, Гюрята Степанович одним своим видом мог бы сейчас напугать любого вражину!

– Сначала бы затаиться в окрестях, – несколько остыв, предложил Собакин. – На все пути-дорожки разъезды отправить… Всех перехватывать да тянуть на допрос!

– Мысль дельная, – пригладив бороду, Довмонт задумчиво поскреб кончик носа. – Только пойми, про наше войско уже, поди, слухи пошли аж до самого Юрьева! Ни один рыцарь из замка носа не высунет. На авось предлагаешь?

– Ну-у-у… – шумно шмыгнув носом, боярин хитро прищурился. – А ведь можно же сделать вид, что ушли.

– Верно! – одобрительно кивнул князь. – Отправим обоз и дюжины полторы воинов… С шумом чтоб шли, чтоб все знали – Довмонт-князь возвращается во Псков со славной победою! Сами же станем тихонько, затаимся где-нибудь в лесу, в чаще… И вот тогда да – разъезды.

– Все ж думаю – Швеллин… С чего б людокрадному татю врать? Тем более – под пыткой… – Гюрята Степанович погладил по гриве коня и поклонился в седле со всей искренностью. – Благодарствую, княже, что помогаешь мне в таком деле! Век не забуду, клянусь!

– Так это, боярин, не только твое дело, но и мое! – прищурившись, усмехнулся князь. – Я за охрану Господина Пскова ответственный… С меня, ежели что – и спрос. Лиходеи, что деревню твою пограбили да пожгли, не только тебя обидели, но и Псков! А этого спускать никак не можно. Потому, прав ты, Гюрята Степанович – встанем здесь, затаимся да будем ловить и выяснять.

– А ежели так и не выясним? – засомневался боярин.

Довмонт недобро покривил губы:

– Тогда все швеллинское комтурство предадим огню и мечу! Кто-то должен за все ответить… Чтоб знали! Чтоб боялись! Чтоб сто раз подумали, прежде чем напасть!

Собакин ничего не сказал. Лишь сверкнул глазами, перекрестился и снова поклонился.

Повезло нынче Пскову с князем, что и говорить!

Как решили, так и сделали. Обоз с дюжиной воинов с превеликим шумом отправили во Псков по Ревельскому торговому тракту, так, что видели все проезжающие купцы. Хоть и недалече Господин Псков, однако же обозным было наказано не пропускать ни одной придорожной корчмы, ни одного постоялого двора, начиная с Изборска, поскольку здесь, в Приграничье, таковых заведений не было: те, что раньше были, давно пожгли. А вот Изборск – Иссаборг, город на реке Иссе – совсем другое дело. В корчмы