печаль. Тринкавелли оправдывает Диоклеса (lib. III, consil. 35 [кн. III, совет 35]), поскольку, как часто наблюдается, при здоровой голове и крепком телосложении, при душе благородной и храброй такие симптомы у человека не проявляются именно по причине его смелости и отваги. Геркулес Саксонский[2604] (с которым я согласен) придерживается такого же мнения (чего я уже касался раньше), полагая, что страх и печаль не являются общими симптомами, потому что некоторым присущ страх, но они не испытывают печали, другие, напротив, печальны, но не ведают страха, а некоторые не испытывают ни того, ни другого. К прочим симптомам относятся также, помимо страха и печали, еще и «едкая отрыжка, тошнотворное несварение, жар во внутренностях, ветры и урчание в кишках, жестокие рези, по временам боль в животе и желудке после трудноперевариваемого мяса, скопление воды в желудке, обильное слюнотечение, холодный пот»[2605], importunus sudor, несвоевременное потовыделение по всему телу, как это называет Октавий Горациан (lib. II, cap. 5 [кн. II, гл. 5]); «холодные суставы, несварение желудка, непереносимая для них <больных> их собственная отвратительная отрыжка, постоянные ветры в области гипохондрий{1916}, жар и резь в кишечнике, praecordia sursum convelluntur, то, что грудобрюшная преграда и кишечник оттеснены вверх, покраснение кровеносных сосудов вокруг глаз и вздутие от паров и ветров»[2606]. У них время от времени звенит в ушах, бывают приступы головокружения, тревожные сны, сухость, худоба, склонность потеть при любых обстоятельствах и пятна всех цветов на лице. Многие из них становятся багровыми, особенно после еды, что, например, весьма беспокоило кардинала Цезия и на что он жаловался обычно Просперо Калену, своему лекарю; стоило ему лишь что-нибудь съесть или выпить стакан вина, и лицо у него становилось таким красным, словно он побывал на празднестве у мэра{1917}. Один этот симптом досаждает очень многим. С другой стороны, некоторые при этом смуглеют или бледнеют, или краснеют, или чувствуют боль в плечах и лопатках, у них наблюдаются трепет во всем теле, неожиданная дрожь, сердцебиение и такое cardiaca passio, недомогание во входном отверстии желудочка, которое заставляет пациента думать, будто это боль в сердце, а подчас удушье, difficultas anhelitus, прерывистое дыхание, мучительное вздутие, учащенный пульс и обморок[2607]. Монтан (consil. 55 [совет 55]); Тринкавелли (lib. 3, consil. 36 et 37 [кн. I, советы 36 и 37]); Фернель (cons. 43 [совет 43]); Фрамбесарий (Consult. lib. I. consil. 17 [Консультации, кн. I, совет 17]); Гильдесгейм, Клодин и др. приводят примеры всех этих частных проявлений. Особые же симптомы, которые соответственно связаны с отдельными органами, вот какие. Если это проистекает от желудка, говорит Савонарола[2608], тогда он весь болит и заполнен ветрами. Гвианери добавляет еще и головокружение, тошноту, обильное отхаркивание и пр. Если же от брюшной полости — тогда происходят вздутие и ветры в гипохондриях, чувство отвращения, позывы к рвоте и желание изрыгнуть все обратно. Если от сердца — тогда боль в нем и трепет, а также сильное ощущение тяжести. Если от печени — тогда наблюдается обычно боль в правой гипохондрии. Если от селезенки — тогда тяжесть и боль в левой гипохондрии, бурчание в желудке, повышенный аппетит и слабое переваривание (Авиценна). С другой стороны, если от вен брыжейки и печени — тогда слабый аппетит или полное его отсутствие (Геркулес Саксонский). Если от гипохондрий — бурчание от вздутия, затрудненное пищеварение, частая отрыжка и пр. А испаряющиеся от этих несварений ветры поднимаются к мозгу, будоража воображение и вызывая страх, печаль, оцепенение, уныние, множество устрашающих представлений и химер, как справедливо отмечает Лемний (lib. I, cap. 16 [кн. I, гл. 16]): «Подобно тому как густые облака заволакивают солнце и препятствуют проникновению лучей и света, точно так же эти меланхолические испарения затемняют разум, побуждая его ко многим нелепым мыслям и представлениям»[2609], — и принуждают хороших, мудрых, порядочных и рассудительных людей (поднимаясь к мозгу от нижних органов тела, «подобно дыму из печной трубы»[2610]) сумасбродствовать, говорить и вести себя не так, как подобает людям с таким характером, званием и мудростью. Один, как раз по причине этих поднимающихся испарений и бурчащих резей внизу, уверен, что у него в кишках завелась змея или ехидна, и его невозможно переубедить, а у другого будто бы — лягушки. Траллиан рассказывает историю одной женщины, вообразившей, будто она проглотила угря или змею, а Феликс Платер (Observat. lib. I [Наблюдения, кн. I]) приводит весьма примечательный пример с одним своим соотечественником, случайно угодившим в колодец, в котором было полно лягушек и лягушечьей икры, — ему втемяшилось, будто он наглотался этой икры; и вот, подстегиваемая таким убеждением и страхом, его фантазия зашла так далеко, что он и вправду поверил, будто у него в желудке завелись лягушата, qui vivebant ex alimento suo, питающиеся тем, что он ест, и несчастный настолько в это уверовал, что в течение многих последующих лет его невозможно было в этом разубедить. Семь лет кряду он изучал медицину, совершил путешествия в Италию, Францию и Германию, дабы посоветоваться по поводу своей беды с лучшими тамошними врачами и среди прочих обратился anno 1609 [в 1609 году] за помощью и к Платеру; тот уверял его, что это ветры, что это ему причудилось и пр., однако mordicus contradicere, et ore, et scriptis probare nitebatur [он упорно стоял на своем и отстаивал свое убеждение и устно, и письменно]; любые слова были тут бесполезны: никакие это не ветры, твердил он, а самые настоящие лягушки и «разве вы не слышите, как они там квакают?». Платер хотел было обмануть его, поместив живых лягушек в его экскременты, но тот, будучи сам врачом, на этот обман не поддался, vir prudens alias, et doctus, будучи во всех других отношениях человеком мудрым и ученым, доктором медицины, и лишь после семи лет подобных бредней, a Phantasia liberatus est, его все же исцелили{1918}. Если у вас возникнет желание познакомиться с другими подобного рода примерами, вы можете во множестве найти их у Лауренция и Гуларта{1919}. Однако помимо всего остального, что так печально, у этих ветров наблюдается одно преимущество — у них есть lucida intervalla [периоды затишья], — их симптомы и боли обычно не столь продолжительны, как прочие, а наступают приступами, как, например, страх, печаль и пр., и все же в других отношениях люди с такими ветрами превосходят прочих —