Фуру я нашел семь лет тому назад, объезжая на велосипеде южную часть Холмянского района. Ничего конкретного я тогда не искал, собирал крохи соли по брошенным деревням, да осматривал незнакомые места, делая пометки в блокноте и на бумажной карте. К селам и деревням, где было больше десяти дворов, старался не приближаться, обходил их за километр. И очень удивился, когда практически в чистом поле, в стороне от трасс, наткнулся на здоровенную, завалившуюся набок фуру. Здесь же в поросли молодых березок увяз и помятый тягач «вольво». Дверь кабины была открыта, и внутри я обнаружил остатки кокона. Куда делся обращенный водитель, можно было только гадать — искать его я не собирался. А вот в фуру заглянул. И был разочарован.

Коляски, кроватки, горшки, поильники, игрушки, одеяльца, памперсы, распашонки — там не было ничего кроме детских товаров. Видимо, груз предназначался для какого-то детского гипермаркета. Конечно, кое-что полезное я все же отыскал и прихватил с собой: сухую смесь из жестяных банок, например. Еще наковырял из нагревателей для бутылочек два десятка термоэлектрических элементов Пельтье. Кроме этого можно было бы взять просроченные консервы, и начинку электронных игрушек со светодиодами и моторчиками, и сетки с детских манежей — но унести много не получалось, так что я просто отметил это место на карте и оставил в блокноте соответствующую надпись.

Честно скажу, я не думал, что когда-нибудь решу туда вернуться.

Однако, в день, когда Катя сообщила мне о беременности, я достал со дна сундука исписанный блокнот и полез в шкаф за картой. Я делал это не ради будущего ребенка — он нашел бы замену ярким китайским погремушкам. Но я помнил, как рвалась Катя в магазин «Ваш малыш», около которого погиб Минтай.

Я делал это для неё.

— Меня не будет всего три дня, — сказал я вечером, развернув карту на полу. — Десять километров пройду по реке на вёслах — немного отклонюсь в сторону, зато это самый безопасный и легкий участок пути. Когда оставлю лодку, двинусь налегке пешком — сначала через лес, потом сойду на бетонку, а дальше уж как получится — просёлки давно заросли, придется идти через луга и перелески.

— Зачем? — тихо спросила Катя.

— Ты всегда хотела, чтобы у твоего ребенка было всё самое лучшее, — ответил я. — Но теперь… Хотя бы что-нибудь…

— Это опасно!

— Не опасней, чем любой мой поход в лес.

— Ты же не знаешь, что там сейчас.

— Заодно и узнаю…

Мне не нужно было долго готовиться. Еды я брал минимум, поскольку давно научился обеспечивать себя пищей в походе. Оружие у меня содержалось в порядке. Рюкзак всегда висел собранный в углу. Так что я просто оттащил к реке потертую резиновую лодку, накачал её и привязал к вбитому в дно колышку — вот и вся подготовка.

Рано утром — еще затемно — я вышел из дома. Катя проводила меня до реки. От воды поднимался холодный туман; я знал — через час он затопит всю низину и поползет к деревне.

— Пока. — Я поцеловал её.

— Пока. — Она прижалась ко мне, обняла крепко. И в этот момент я простил ей всё, чего она не помнила, но о чем я не мог забыть все пятнадцать лет.

— Теперь ты выйдешь за меня замуж? — спросил я у нее.

— Конечно. Только не забудь заехать в ЗАГС.

— Из-за беременности нам сократят срок ожидания, — ответил я в тон.

— Ты, главное, возвращайся, — сказала она, помолчав. — Я буду ждать. И переживать.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. Не в город еду…

Я с головой погрузился в туман, забрался в лодку, смочил уключины, чтобы не очень скрипели.

— Останься, — попросила вдруг Катя.

— Всего три дня, — ответил я и опустил вёсла в тёмную и словно бы вязкую воду.

В тот момент я не волновался ни за себя, ни за Катю. Она уже могла позаботиться и о себе, и о хозяйстве. Она и с обращенными справилась бы, появись они в округе.

— Всего три дня, — повторил я, мыслями находясь уже за четвертым поворотом знакомой реки.

Поначалу всё шло в точности, как я планировал. Сплав по реке Ухоме отнял всего четыре с половиной часа — за это время я не просто преодолел десять километров пути (реально больше, так как река петляет, а расстояние до выбранной точки я мерил по прямой), но и успел плотно позавтракать, устроив привал на небольшом островке и наловив рыбы. Удочек, понятное дело, я с собой не брал, а вот три мотка лески и комплект разных крючков с грузилами всегда лежали в боковом кармане рюкзака. Срезанный ивовый прут заменил удилище, собранные на старой сосне личинки короеда послужили отличной приманкой — и за десять минут я вытянул дюжину уклеек, которые в свою очередь стали наживкой для более крупной рыбы. Срубив удилище покрепче и подлинней, я смастерил более прочную снасть и тихо двинулся на лодке вдоль зарослей кувшинок, макая нанизанную на крючок рыбку в «окошки» среди водной растительности. Предложенным угощением соблазнились приличный окунек и две щучки: одна была невелика, зато вторая точно весила больше килограмма. Я запек их в глине. А пока они готовились, набрал гарнир: орехов чилима и корневищ стрелолиста.

В воде вообще много полезных растений можно найти. Из перемолотых корневищ тростника и рогоза я делал вполне съедобные лепешки. Но проблема в том, что собирать дикий урожай лучше или весной, или осенью. Да и путешествовать, честно говоря, проще по высокой и чистой воде. Мне же пришлось два раза тянуть лодку по берегу, обходя заросшие травой отмели. Впрочем, это почти меня не задержало.

Мое речное путешествие завершилось в чистом сосновом бору. Я оставил лодку в небольшой заводи возле упавшего дерева и вскарабкался на высокий обрывистый берег. Сверившись с картой и компасом, я выбрал нужное направление и зашагал без оглядки, рассчитывая до темноты