Он вздыхает, о чем-то думает, после чего кивает ей:

– Позови, пожалуйста, сюда Валентина, если тебе не сложно. Он хорошо знает замок. Я объясню ему, где оставил книгу, и он тебе ее отдаст.

Милли кивает и быстро уносится в замок. Видимо, дворецкий был где-то на первом этаже, потому что возвращаются они уже вместе довольно быстро.

– Да, господин Влад?

– Ai facut ce te-am rugat?

Валентин утвердительно кивает.

– Sunatoare? Ai gasit?

И снова кивок.

– Хорошо, отдай, пожалуйста, книгу Милли. Она в моем кабинете, на тумбе справа.

Вначале меня удивляет, как быстро он перешел с румынского обратно на английский, и зачем вообще говорил на румынском, если у Валентина проблемы только с ответами, а понимать он прекрасно понимает английский..

Но еще больше удивляет – о чем они говорили? Если о местонахождении книги он сказал ему сейчас, на английском?

– Конечно, господин Влад – кивок моей сестре – мисс Милли?

Они обратно уходят в замок, а Лео с Владом между тем усаживаются в машину. Как я и думала, кошка начинает буянить от одного заведенного мотора – и быстро перепрыгивает с заднего сиденья к ним вперед.

Лео начинает грязно сквернословить и пытаться скинуть ее с себя, а когда откидывает на Влада, точно какой-то мячик, то тот что-то сдавленно цедит по-румынски, усиленно пытаясь вернуть животное обратно назад.

Подозреваю, это какие-то румынские ругательства.

Мы с Сандрой просто не можем пропустить этот цирк и, несмотря на зябкую погоду, продолжаем стоять и хохотать над этим, точно сумасшедшие. Наконец, парням удается утихомирить кошку, и когда Влад уже сдает назад, чтобы повернуть руль и выехать со двора.. из замка выбегает Милли.

– Подождите! – кричит.

–Что такое?

Но сестра пробегает мимо меня и озабоченно подносится к Владу, показывая книгу через опустившееся стекло водительской дверцы:

– Это другая книга.

– Та же самая – невозмутимо отвечает он и указывает на обложку – видишь, «Энциклопедия Карпатской нечисти».

– Да, но.. – лицо Милли крайне озадаченное – она пахнет по-другому.. так странно.. лекарствами или травами..

Морщится и сует Владу, чтобы он сам понюхал, но тот воздерживается и терпеливо поясняет:

– Это из-за нового переплета.

– Нового переплета?

– Да. Прежний был.. довольно старым. Мог в любой момент развалиться.. я это заметил, как раз, когда читал. Решил, что ты огорчишься, если твоя книга развалится – вот и попросил Валентина поменять переплет.

– Да?

Она все еще растерянно глядит на книгу, после чего как-то неуверенно жмет плечами:

– Ну ладно.. спасибо.

Влад кивает, поднимает стекло и они с Лео, наконец, покидают замок.

Сестра убегает с книгой внутрь, и когда мы с Сандрой последними тащимся по ступеням, я спрашиваю:

– Слушай, а что говорил Влад дворецкому? Ну, когда по-румынски?

– А, он спросил, сделал ли Валентин то, что он ему велел. И еще что-то про зверобой.

– Зверобой? Растение?

Мы уже заходим в холл, где гораздо теплее, чем на улице.

– Ну да. Что-то про то, нашел ли тот зверобой или типо того. И Валентин сказал, что нашел, только я не совсем поняла, зачем он Владу.

– Может, чай какой? – жму плечами – делают чаи из зверобоя?

– Кто его знает – видно, что мысли Сандры сейчас далеко от чаев – ну ладно, пойду, надо кое-что обдумать, собрать мысли в кучу.

И не дав мне ответить, как и вчера, скрывается за дверью своей комнаты.

Конечно, обдумать.

Например ваш ритуал с сестрой. О котором ты никому ничего не сказала – как и о его результатах.

Мне ничего не остается, как тоже вернутся в свою комнату. Сестра сейчас носится со своей старой-новой энциклопедией, Сандра со своими мыслями, а Лео бросил меня и обменял на кошку. Как и Влад.

А общество Валентина, при всем уважении, с его английским – боюсь, будет мне непосильно.

Естественно, раз уж обнаружилось свободное время, я приступаю, едва переодевшись, ко вчерашнему полотну. Но на работу не настроена, мысли о другом – потому даже спустя два часа меня так никуда и не переносит. Я уже даже начинаю раздражаться, и мои движения инструментом получаются слишком уж резкими для такого хрупкого материала..

Зато за это время успеваю очистить все пальцы одной руки и добрый фрагмент платья под ними. Зеленого платья, и судя по всему, очень красивого. Видимо, на картине изображена какая-та дама из верхов, наподобие Сафие-хатун.

Хотя, судя по перстням на очищенных пальцах… кто-то посерьезнее Сафие-хатун.

И лишь когда события мельницы окончательно вытесняются из моей головы размышлениями о той женщине на портрете, которую я начинаю понемногу различать, о ее платье, и ее кольцах.. лишь тогда знакомый водоворот все же соглашается принять меня в свои объятия и унести прочь отсюда беспощадным ветром времени..

-8-

1448 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Возраст Лале – 18 лет.

Лале пытается заглянуть себе через плечо, стоя напротив зеркала, чтобы увидеть, как сидит на ней платье, подготовленное по этому случаю наставницей. Нежно-голубое, с чуть более открытым верхом, зато прекрасными воздушными рукавами. Книзу оно не расширяется, а напротив ниспускается мягкими волнами, подобно самим волосам Лале, рассыпающимся по, приятного молочного оттенка, ее плечам.

– Ну как? – окликает ее Шахи-хатун, стараясь заглянуть из-за спины и всплескивает руками – ах, будешь краше невесты!

Лале, наконец, оборачивается к наставнице с едва заметной снисходительной улыбкой, которой взрослый одаривает неуемного ребенка:

– Точно не буду. Сафие такая красавица и умница.

– Ну, умницы так долго с замужеством не тянут – скривившись, отмахивается женщина – уж все думали, в девках останется. Стольких достойных женихов спровадила! Халиль-паша тоже хорош, позволял ей. Другой бы отец..

Не желая слушать продолжения, Лале перебивает ее, вновь отвернувшись к зеркалу и принявшись рассматривать платье:

– Будет тебе! Зато теперь она выходит за любимого. За Дамета.

– Ну какая любовь? Они виделись-то раза два.

Лале закусывает губу (и благо, стоит спиной к наставнице, отчего та не может увидеть выражения ее лица), поняв, что чуть не проболталась.

– А жених хорош, да – продолжает женщина, так и не заметив этого – глава особой гвардии султана. Звание серьезное. Слышала, он с самых низов поднялся, из простых янычар. Зато теперь большой человек.