Шрифт:
Закладка:
– Леди, я не могу есть. Я совсем потерял не только аппетит, но и смысл жизни.
– Я уж много раз вам говорила, чтобы вы не называли меня так, я такая же слуга, как вы.
– Быть может, леди Дория, вы и находитесь сейчас в положении слуги. Но поступаете, как истинная леди, и манеры ваши – манеры леди. Мой дорогой пастор всю жизнь учил меня, что надо всматриваться в сердце человека и уметь уважать его за страдания его и доброту, а не положение в свете. Вы всем улыбаетесь, леди Дория, как и моя дорогая барышня, леди Алиса. Только она всегда кроткая была, и милосердие ей дали ангелы еще в колыбели. А вы, леди Дория, вы горды, и вам, чтобы стать милосердной, семь злых фей надо было победить. Вы простите меня за такие речи. Вообще-то я не посмел бы так разговаривать с вами, но перед лицом наступающей смерти самого дорогого для меня, – все мне кажется несущественным, кроме одной только любви к человеку.
Сейчас конец не только жизни пастора, но и мой. У меня больше нет ничего, для чего я желал бы жить.
– А разве Алиса и ее жизнь вам безразличны, Артур?
– Нет, конечно, мисс Алиса любима и уважаема мною очень глубоко. И не только за любовь к отцу, но и за душу ее, чистую и честную. Но у нее будет своя жизнь, и может случиться так, что мне там места не будет. Даже сейчас она настолько сильна, что и утешения моего ей не надо.
– Вы очень ошибаетесь, Артур. Вы не только теперь ей нужны, но будете чрезвычайно нужны и впредь. Просто вы не можете сейчас понять, где и в чем Алиса находит силы быть ровной и сдержанной, отчего ее сердце не рвется от боли, как ваше. А она знает, что, если сегодня пастор закроет глаза, – это не значит, что связь ваша с ним разорвалась.
Не надо горевать, Артур, радостно проводите друга, потому что иначе ему будет трудно собрать в свой последний час мужество. Я знаю, что он оставит вам заветное письмо, из которого вы поймете, что будете счастливы и после его ухода. Бодритесь, верьте и ждите без сомнений. Лорд Бенедикт велел вам скушать эти две конфеты и идти спать. Я посижу здесь и разбужу Алису, когда вы оба отдохнете.
Артур, неотрывно глядевший в лицо Дории, молча проглотил конфеты, поцеловал протянутую ею руку и, захватив поднос с недоеденным завтраком, молча вышел.
Дория села у кровати и посмотрела на бледное, преждевременно состарившееся и прорезанное глубокими морщинами лицо пастора. Лицо, носившее следы огромного утомления и страдания. Дория вспомнила, как Артур и Алиса рассказывали ей, что пастор был очень красив и строен. Что он, смеясь, сжигал письма от женщин, приходившие к нему с каждой почтой. И теперь лицо его еще было красиво, а когда пастора посещало вдохновение, оно становилось прекрасным. Но лицо это уже говорило всему земному: «Прощай». Дория размышляла о жизни пастора, о его желаниях, борьбе, неудачах и слезах. Как мало было у него личного счастья! И все же он всюду вносил с собой мир, всем дышалось легче в его присутствии.
Пастор проснулся и улыбнулся Дории.
– Как странно, я ведь не знал, что вы здесь. Я видел вас во сне, и мне снилось, что я читаю ваши мысли. Вы думали сначала о моей жизни, а потом о людях вообще, о том, что они никогда не готовы к смерти. Было ли это на самом деле? Вы именно об этом думали?
– Да, сэр Уодсворд, я об этом думала, и меня удивляет, что вы отгадали мои мысли.
– О нет, Дория. Я плохой отгадчик. Я просто читал слова, словно бы окружавшие вашу голову. Но как я долго спал. А где моя Алиса? Мне не хотелось бы расставаться с ней сегодня.
Раздался стук в дверь, и вошел лорд Бенедикт. Он отпустил Дорию, сам дал пастору лекарство и сел подле его постели.
– Вы просили меня, дорогой друг, помочь вам утешить Артура. Я пришел исполнить эту просьбу. Вот вам бумага и конверт, вот вам доска, чтобы вы могли писать ему это последнее письмо лежа. Я счастлив, что могу выполнить не только вашу просьбу, но и сообщить вам огромную радость: ваша следующая жизнь снова пройдет вместе с Артуром. Вы оба будете братьями, оба родитесь в семье Алисы. А Артур обретет двойное счастье, так как он будет жить до тех пор, пока вы снова не придете на Землю. Его руки примут ваше новое тело, он доведет вас до семилетнего возраста, а затем уйдет, чтобы стать вашим самым младшим братом, которому вы, в свою очередь, вернете все его заботы в нынешнем воплощении. Напишите ему об этом, а я и Дория объясним, чего он не сможет понять.
Пастор, уже наполовину отошедший от Земли, писал свой последний завет Артуру с большим трудом. Флорентиец помогал ему. Часто он поддерживал его руку, давал подкрепляющие капли, – и все же пастор так устал к концу, что на его лбу выступили капли холодного пота. В этом же письме он извещал Артура, что оставляет ему денежный вклад, который также передаст ему лорд Бенедикт.
– Поистине, это мое последнее письмо, лорд Бенедикт. Я предчувствую, что и день этот – последний мой земной день. Мне хотелось бы провести его с Алисой и Артуром. Если бы я смел, прибавил бы: «И с вами».
– Я уже пришел, мой друг, чтобы не отойти от вас до вашего последнего мгновения. А Алиса и Артур, они оба придут вскоре. Вы настолько уже отошли от физического плана, что стоит вам глубоко сосредоточиться на человеке, – и вы будете читать его мысли. А сосредоточившись на любви, которую вы зовете Отцом, вы сможете безболезненно выйти из своей физической скорлупы, оставив этот мир, и оказаться на плане духовном – там, где привыкли жить и трудиться. Проститесь с Алисой и Артуром, благословите их, как будущих сына и мать. Проститесь с Сандрой и Мильдреем и… прочтите, кто из них станет Алисе мужем, и соедините руки будущих супругов, в семью которых вы придете старшим сыном.
Лорд Бенедикт подал пастору пилюлю и спустился вниз, велев разбудить Алису и Артура. Он отнес письмо в свой кабинет, запер в секретный ящик письменного стола
