Шрифт:
Закладка:
Мархи не видел лица хозяина, только спину и густую посеребрённую шевелюру на затылке. Из белых шорт торчали тонкие стручки ног.
Шаман не стал скрываться и беспардонно подошел к чужой постели. Поиск цели завершился, но самое сложное ожидало впереди. Если действовать быстро, то одержимый не заметит изменений и после глубокого транса даже не вспомнит о происходящем пару часов назад. Этого-то и хотел парнишка.
Вытащив из кармана маску, ясеневую колотушку, Мар снял с груди бубен и присел рядом с мужчиной. Чтобы продолжать ритуал, парень хотел удостовериться, что перед ним истинно тот, кого он искал. Душа человека находилась в заточении, освободить ее было делом сложным, и ошибиться значило накликать беду на них обоих.
Плечо хозяина было худым и теплым. Карамельного цвета кожа слегка просвечивалась сквозь тонкую ткань, и Мар заметил на ней пятна. Подняв рукав, он понял, что потемнения были не побоями или ушибами, следы от уколов синели гематомами и никак не заживали. Эту вакцину парень знал. Как знал, зачем она человечеству.
Кам потянул рубашку и слегка потряс спящего.
– Ники? – сквозь сон спросил хозяин и медленно открыл большие карие глаза.
Поняв свой промах спустя секунду, он отстранился от Мара и пополз к краю кровати. Не удержавшись на покрывале, свалился на пол и по-черепашьи на коленях попятился к застекленной стене. Внешний вид незнакомца быстро отрезвил хозяина. А если сказать точнее: напугал до чертиков.
Высокий худощавый подросток был квинтэссенцией всего звериного, что могло быть в человеке со времен, как первые хомосапиенсы спустились с деревьев. Даже стойка парнишки выдавала в нем хищное нутро.
Шин протер лицо, зажмурился. На секунду ему показалось, что он спит. Но через мгновение надежды разбились в пух и прах, как только парень появился вновь, стоило мужчине открыть глаза.
Квадратное лицо гостя дернулось, словно его преследовала невыносимая зубная боль. Нарисованные краской бурые полосы безобразно деформировались и исказили его юные черты. Под черной маской блеснули два оникса.
– Ты кто? – еле слышно выдавил Шин и потянулся за свалившимся с постели мобильником.
– Мар, – дружелюбно ответил парень и покачал головой. – Не надо звонить, я ничего плохого не сделал. Позвоните позже, как уйду. И лучше сразу в полицию.
Шин недоуменно заморгал. Мало того что к нему пробрался малолетний недоумок, так еще давал советы, как себя вести. Что за бред? Да, он его одной левой, этого хиляка. И сам доставит в отделение.
– Не выйдет, – ответил парень на внутреннюю речь Шика, которую он и слышать-то не должен, и поднял сложенные кулаки. – Я смогу защититься.
Шин присмотрелся и ахнул. Руки незнакомца стягивали кожаные перчатки без пальцев. В местах, где у человека должны были находиться костяшки, сквозь ткань проглядывали острые шипы, наподобие животных когтей.
–Ты чего? Комиксов насмотрелся? – выдавил Шин и попытался встать.
В голове что-то щелкнуло, и острая боль метнулась по извилинам, заставив мужчину снова сесть. В памяти всплыли кадры из вчерашней попойки.
Мистер Блэк, или просто Карлик, как называли его самые близкие, пришел часов в семь. Под руку с ним вышагивала высокая блондинка, очередная пассия из далекой Прибалтики. Открытый топ из шифона, короткая юбка кричали о доступности. Если бы ни молодое, неопытное личико под тонной макияжа, ее легко можно было бы спутать с дешевкой из местного борделя.
Девушка прошлась по гостиной, восторженно всплеснула руками, отчего упругие груди едва не вылетели из лифа. Улыбнувшись, она завалилась на мягкий диван и раскинула ноги.
– Нехилая хатка, мистер Удхани. Только одному в ней скучновато, – заметила красотка.
Шин не успел среагировать на слова хамоватой особы, как та бесцеремонно выхватила из его рук бокал и сделала смачный глоток.
– Хороший виски, – услышал Удхани похвалу и, чтобы не натворить глупостей в ярости, обернулся к Карлику. Раз он привел это существо, то пускай сам с ним и разбирается.
Мистер Блэк молчал. Он наблюдал за девкой, прислонившись к дверному косяку, и виновато улыбался. В системе координат прожженного бизнесмена дружба состояла из всякого рода уступок и бескомпромиссной поддержки, поэтому возмущение Шина никак не повлияло на его намерения.
– Не злись, Шин. Крошка Пип мечтает о богатом папике, но вести себя в приличном обществе еще не научилась, – констатировал Блэк и сел рядом с подружкой.
Пип заржала, словно породистая лошадь. Теснее прижалась к любовнику.
– Право твое: спи, с кем хочешь, дружище. Только обещай, что эта девка не обделает мой новый ковер.
Карлик озадаченно уставился на Удхани, но быстро сообразив, что тот издевается над пассией ради шутки, подскочил, обнял и смачно чмокнул в в макушку.
– Спасибо. Ты, как всегда, бесподобен. Тащи свои золотые запасы, будем пробовать.
Шин кивнул, вынул из бара две литровые бутылки виски и поставил их перед гостями. Пускай пьют, ему не жалко. Такого дерьма в дьюти фри навалом.
После первой рюмки под тост о любви и верности, время перешло на бег. Пип оказалась провинциальной девчонкой с большим чувством юмора и без гроша в кармане. Ее родители погибли от наркоты, когда малышке было десять. После этого девочку перебрасывали из одной семьи в другую, пока той не исполнилось восемнадцать.
Последней ячейкой общества, рискнувшей взять трудного подростка, стали американцы. Так коренная эстонка, по ее же собственным словам, из золушки превратилась в принцессу и перебралась на родину кукурузных хлопьев и ядерного оружия.
– Повезло, – буркнул Шин, для которого США стали вторым домом семь лет назад.
– Да, – согласилась Пип, сделав глоток.
Голова девушки закружилась, словно в адской карусели, и в горле появился кислый привкус.
– Я в ванную, – буркнула она и, пошатываясь, вышла из гостиной.
– Я помогу, – бросил Блэк.
Подмигнув другу, он встал и нетвердым шагом направился следом. Красотка была в той кондиции, когда воспользоваться ей не составило бы труда. На утро вертихвостка вряд ли бы что-то вспомнила, и поэтому сейчас Карлик без стеснения мог исполнить любые свои желания.
Шин в одиночестве допил остатки виски и поднялся в спальню. На душе, как обычно, заскребли кошки. А за окном разлилась безучастная ночная тьма.
Пускай веселятся, ему-то что. На его век радости хватило. Чем меньше счастья, тем меньше разочарования от потерь
