Шрифт:
Закладка:
– Мина в головном рундучке, господин капитан, только три часа, как проверена.
– Отлично. Благодарю за службу, братцы. Пьетро, помните, что делать?
– Так точно, господин капитан! Через сорок минут после вашего отплытия разводить пары и подавать звуковые сигналы ударами кувалды, три удара через две минуты. В случае вашего невозвращения через три часа после отплытия, уходить в Таранто, сдать корабль синьору Томмазо и выполнять его распоряжения.
– Верно, молодой человек. Степаныч, за мной!
Дон Серджио перекрестился и нырнул в люк. Унтер последовал за ним. Молодой офицер проверил задрайки и провернул штурвал; из-за переборки послышался шум наполняющей отсек забортной воды.
– Иван Федорович, – приказал «Пьетро», – оповестите команду. Общую тревогу не поднимать, сбора не устраивать. Командир приказал уйти тихо, значит, уйдем тихо.
И тоже перекрестился.
12 апреля 1902 года. Военно-морской госпиталь. Цейлон
– Каждого, кто сравнит меня с лордом Горацио, я отправлю на Шпицберген воевать с белыми медведями, – прошипел Джон Арбетнот Фишер.
Вошедшие в палату офицеры опустили глаза. Шрам, начинающийся на лбу, уходящий под прикрывающую левый глаз повязку и оканчивающийся на щеке, навевал именно такие ассоциации.
– Итак, к делу. Мне нужно знать: почему мы отступили? Неужели я был единственным, кто стремился к победе? Почему мы не гнали русских до тех пор, пока наши орудия не стали, наконец, доставать до портовых сооружений и не разнесли там все к чертям, и уничтожение русских броненосцев не стало только и исключительно вопросом времени и сожженного угля? Я знаю, что мы потеряли три броненосца. Но почему вы не добились того, чтобы их гибель стала оправданной?!
– Разрешите доложить, сэр? Первый лейтенант Дрейер, сэр! – вытянулся возмутительно молодой офицер с висящей на перевязи правой рукой. – Старший артиллерийский офицер на корабле его величества «Ройял Соверен», сэр!
– Помню вас, лейтенант. – Фишер скривился от боли, пронзившей его при попытке улыбнуться. – Докладывайте.
Лейтенант сделал два шага, высунул голову в коридор и скомандовал:
– Завози!
Больничная каталка явно была перегружена. Дрейер четким движением сорвал с нее покрывало.
– Это русский снаряд калибра девять и четыре дюйма, сэр. Обратите внимание, его длина составляет сорок два дюйма, или почти четыре с половиной калибра.
– Сколько же он весит?
– Почти четыреста девяносто восемь фунтов без взрывателя, сэр. Притом что немецкие снаряды, которые я изучал в Гринвиче, весят всего триста десять. Мы нашли его в нашей угольной яме: он пробил палубу, зарылся в уголь и не разорвался. Нам очень повезло, сэр.
– Что у него внутри, лейтенант?
Адмирал поморщился. Дьявол! Он ведь предполагал, что с этими новыми пушками уменьшенного калибра что-то не так… Коварных русских нужно было смести с поверхности моря быстро и решительно, но… Этот снаряд впечатлял и, действительно, не имел ничего общего с кургузыми немецкими поделками…
– Тридцать фунтов тринитротолуола, – продолжил лейтенант. – Судя по всему, это коммон, сэр. Мы демонтировали взрыватель и выплавили взрывчатку на водяной бане. Разведка доложила, что русские закупают это вещество у немцев, и даже приложила небольшую справку относительно его свойств, сэр, поэтому у нас все получилось. Разрешите продолжить демонстрацию?
Фишер кивнул.
На второй каталке лежали несколько крупных осколков, соединенных вместе посредством обожженной глины так, чтобы хорошо видеть форму изделия. Этот фрагмент снаряда был коротким и почти цилиндрическим, без привычного носового сужения, хотя два широких ведущих пояска с косыми следами от нарезов однозначно говорили понимающим людям о том, что до попадания в цель этот снаряд был не короче первого.
– Это бронебойный, сэр. Вероятно, на носу у снаряда имеется коническая нашлепка из мягкого железа, облегчающая проникновение через броню, и тонкостенный баллистический обтекатель, предотвращающий потерю скорости на дальних дистанциях. Эти осколки найдены в котельном отделении «Эмпресс оф Индиа». Заряд взрывчатого вещества составляет около пятнадцати или шестнадцати фунтов. Это эквивалентно примерно шестидесяти фунтам черного пороха, господин адмирал. К сожалению, осколков двенадцатидюймовых снарядов найти не удалось: «Худ» и «Рипалс», которыми они были обстреляны, сейчас на дне.
Фишер прикрыл глаза. Теперь все стало на свои места. Мощность русских девятидюймовых снарядов, считавшихся никчемными, ненамного уступала могуществу снарядов британских тринадцати с половиной дюймовых орудий, а в осколочном или тем более фугасном исполнении даже превосходило его.
И ведь это всего девять с половиной дюймов… Что же за чудовищная мощь спрятана в двенадцатидюймовых снарядах того же «Потемкина»? После гибели первого морского лорда разбираться со всем этим тоже придется ему! Теперь Джон Арбетнот Фишер был уверен: слухи о более чем тысячефунтовых снарядах новых броненосцев царя вовсе не были ложными. Русские стреляли с дистанций, не оставлявших даже надежды на ответный огонь, и делали это, вероятно, благодаря своим чертовым двойным дальномерам. И попадали. Безответно. Безнаказанно.
– Я все еще не согласен с вашим решением, джентльмены, – глухо сказал Фишер. – Думаю, что нам следовало дожимать русских до упора. В конце концов, их погреба не бездонны. Но я не намерен ставить вам в вину этот отход. Боюсь, с этой войной мы или опоздали, или же поторопились. Скорее опоздали. Но теперь придется играть теми картами, что у нас имеются. Я в курсе судьбы Уолли Керра, джентльмены, и знаю, что русские воспользовались нашей нерешительностью на Босфоре.
Я запрошу адмиралтейство об объединении наших эскадр. Если мы перебросим сюда «Маджестики» с «Адмиралами» и новейшие «Формидеблы» канала, вряд ли русские высунут нос из черноморской и балтийской луж. Возможно, мы сможем предпринять вторую попытку, и на этот раз отступления просто не будет, даже если мы все пойдем ко дну. Чтобы построить броненосец, нужно два года, чтобы воспитать моряка – два десятка лет. Но для восстановления нашей репутации и сотни лет будет недостаточно.
Офицеры козырнули и вышли. Фишер с помощью санитара вернулся в постель. Хватит ли у адмиралтейства храбрости бросить турок на произвол судьбы, может быть, даже оголить канал и китайскую станцию, ударить здесь всеми силами – двумя десятками оставшихся у Британии броненосцев? Он боялся, что нет. Особенно сейчас, при отсутствии ясности в положении дел на Балтике и на побережьях Тихого и Северного Ледовитого океанов…
В это же время. Петропавловск
– Прекратить огонь, – скомандовал адмирал Бридж, глядя на почти полностью скрытый дымом берег с пробивающимися кое-где огоньками пожаров. – Хорошая работа, джентльмены. Однако нам пора. Поднимите сигнал: готовиться к отходу.
– Мы уходим, сэр? – удивился командир «Орландо» капитан Берк.
– Да, Джеймс. Думаю, тут уже не осталось ничего, достойного наших снарядов. Только дым и
