- Вон отсюда, иначе я за себя не ручаюсь! – угрюмо сказал кто-то за бронированным щитком и грязно выругался. – Вы собираетесь отобрать дом? Проваливайте!

- С чего вы это взяли? – крикнул Андрей.

- Вы же приставы?! Пришли за штрафом? У меня денег нет, и никогда не будет!

- Мы просто путешественники, - сказал Максим. – Нам нужен кров на ночь. Здесь слишком опасно без укрытия.

- Чем докажете?

- Да ничем, - пожал плечами Максим и повернулся к товарищу: – Друг, у тебя нет справки, что ты не пристав?

- Перестань паясничать! – зарычал Андрей. – От нас сейчас одни ботинки останутся!

- Он этого не сделает, - невпопад заявил Максим, выдернул руку и направился прямо к дому. Ствол пулемета повернулся в его сторону, потом снова уставился на Андрея. Но выстрелов так и не было. Лязгнул засов, распахнулась стальная дверь, и на пороге появился пожилой мужчина. Его суровое, изборожденное морщинами лицо рассекал надвое старый шрам, тянувшийся от середины лба до подбородка.

- А ты смелый. И безрассудный, - кивнул дед на Максима. – Уважаю. Верно, на приставов вы не похожи. Заходите на огонек, дело есть!

- Ты его слышишь? И видишь? – прошептал Проводник.

- Как тебя! – ответил Андрей.

Максим схватил старика за сухую и неожиданно теплую руку:

- Ничего себе! Он живой! Значит, в Зоне есть не только призраки?

- Мне долго вас ждать? – поторопил старик. – Заходите, не бойтесь! Раз уж сразу не пристрелил, не убью и дальше!

Максим прошел в просторную комнату и почесал в затылке. Оказывается, в Зоне встречаются меломаны. Иначе зачем хозяину старый двухкассетный магнитофон?

Старик, протянул топор:

- У меня к вам деловое предложение. Я, так и быть, пущу вас на постой. Но, понятное дело, не за просто так. Во дворе есть поленница. Нарубите дров, и, будем считать, вы свой ночлег отработали. Пушки оставьте здесь, ничего с ними не случится.

Максим сбросил рюкзак на пол, поставил автомат к стене и недоуменно посмотрел наАндрея. Взял инструмент за топорище возле обуха и вышел во двор. Достал полено, размахнулся, примерился и, что было сил, ударил. Лезвие наполовину вошел в чурку.

Проводник попытался освободить инструмент. Но лишь после того, как он встал на упрямую деревяшку и несколько раз покачал рукоятку, топор оказался у него в руке.

Максим снова ударил, стараясь попасть в трещину. Отлетевшая щепка оцарапала ему лоб.

- Раз-два, по полену, три-четыре, по колену! – ехидно процитировал Андрей и отобрал топор. Размахнулся, крякнул и одним ударом расколол деревяшку надвое.

Максим присел на чурбак, с интересом наблюдая за тем, как ловко Андрей расправлялся с поленьями. Внезапно «дровосек» остановился.

- Можно бесконечно смотреть на то, как работают другие? – крикнул Андрей. – Укладывай дрова в поленницу! Быстро!

Максим бросился исполнять приказание. Андрей остановил его:

- Погоди! Я тебя не понимаю, честное слово! Ты или пресмыкаешься перед любой силой, или танком прешь прямо на пулемет!

Максим пожал плечами:

- По-моему, я говорил, что хозяин дома не будет стрелять…

- И как ты это узнал, если, по твоим же словам, у тебя нет никаких способностей? А?

Работу закончили, когда стало совсем темно. Хозяин запер дверь на засов и накрыл на стол. Суп, мясо какого-то животного… Максиму совсем не хотелось выяснять, что за зверушка послужила пищей, и он ограничился чаем и консервами. Зато Андрей сделал укол инсулина прямо на глазах у хозяина и набросился на еду так, будто это была его последняя трапеза.

- Как ваше имя, отец? – спросил Андрей. – Кто вы?

Старик достал из шкафа металлический ящик и открыл крышку:

- Тимофей Лесник. Ударение на «е».

Максим заглянул в ящик. На бархатной подушечке блестели ордена Славы, Красной Звезды и Отечественной Войны, медали «За Отвагу» и «За Боевые заслуги».

- Фронтовик? Риторический вопрос, - усмехнулся Андрей, рассматривая награды.

- Но как вы здесь оказались? – спросил Максим.

Старик поставил ящик на стол и налил себе чаю:

- Долго рассказывать. Да почему бы и нет? После войны я долго мотался по всей стране. Перегонял машины, потом получил диплом капитана. Ходил по рекам на самоходной барже. Поначалу жил в общаге. Собрался жениться, да невеста моя, Надя, погибла при взрыве склада. Даже хоронить нечего было. Начальницей работала. Ее посмертно сделали козлом отпущения. Но я-то знаю: не виновата она!

Тимофей достал из ящика с наградами пожелтевшую фотографию необычно длинношеей женщины лет сорока.

- Ну да это присказка. Когда Надя сгинула, я погоревал и распрощался с городом. Построил домик и устроился лесником.

- А теперь куда ударение ставить? – спросил Максим.

Андрей бросил на него взгляд, способный испепелить целый город.

- Куда хочешь, туда и ставь, юморист, - нахмурился Тимофей. – Так вот жил я себе, доживал, горя не знал, да случилась Перестройка. Страна, которой я годами служил верой и правдой, рассыпалась на куски. Я не высовывался и старался держаться подальше от политики. Но однажды она пришла за мной.

Тимофей несколько минут помолчал, будто собираясь с мыслями.

- Интересно, а электричество откуда? – нарушил молчание Максим.

- У меня есть генератор, - сказал Лесник. – Там, в сарае. Так мне продолжать?

- Я весь внимание, - Андрей показал Максиму кулак.

Лесник вздохнул:

- Ко мне явился человек в дорогом костюме и предложил сделку – закрыть глаза на вырубку нескольких участков. Я спустил незваного гостя с лестницы.

- Он говорит правду, - прошептал Максим. Андрей пожал плечами.

Тимофей не заметил реплики:

- Думаю, дальше понятно, что произошло? Мне предложили признаться в злоупотреблении служебным положением. «Доказали», будто я за взятку сплавлял по реке лес. Обещали смягчить приговор. Я держался до конца. Меня осудили условно и приговорили к штрафу. Такую сумму я, конечно, не выплатил бы до конца жизни. И когда меня пришли выселять…

- Вроде как нельзя лишить человека единственного жилья? – Максим «блеснул» знаниями юриспруденции.

- Верно говоришь. Нельзя. Если жилье законное. Но если самострой, как у меня, то все можно. Короче, я взял ружье и расстрелял приставов. С тех пор я в Зоне.

Максим допил чай и посмотрел на магнитофон. Тимофей перехватил его взгляд:

- Я люблю музыку. Музыку разбитых надежд.

Лесник вставил кассету. Максим ждал классику, джаз, на худой конец