Теперь Слава вообще вылетел за пределы родного мира, оказавшись черте где. Что ж, последние месяцы его жизни обещали быть очень насыщенными. Такими темпами еще через неделю придется колонизировать Марс или гулять по спутникам Юпитера.

То, что это место вряд ли находится на Земле, было очевидно просто потому, что такой высокий лес ни в России, ни в любой другой стране просто не мог вырасти. Обычная шестнадцатиэтажка потерялась бы под кронами, даже не достав до середины стволов.

Да и сами деревья не очень походили на земные. И дело было даже не в цвете листвы – осенью в саду у бабушки и не такие оттенки встречались. Подумаешь, изумрудный и темно-фиолетовый. Высоченные стволы были многоярусными. Крона располагалась не в самом верху, а этажами по всему стволу. Возможно, что лес был даже выше, чем казалось, и продолжался где-то там, за пределами видимости.

Запах тоже был неправильным. Не лесным. Только что на их глазах закончился дождь, но ни прелых листьев, ни гниющего дерева, ни прочих обычных ароматов чащи не ощущалось. Здесь пахло цветами, как будто Слава стоял на лугу, и вдобавок к этому еще примешивался оттенок грибниц, как из теплицы с шампиньонами.

– Где мы? – спросил он на автомате и тут же понял, что выглядит идиотски с этим своим вечным вопросом.

– В лесу, – спокойно и несколько рассеяно ответила Беска, – где-то. Я не знаю, насколько безопасно тут появляться в населенных областях.

– Как? Ты же тут уже жила!

– Я очнулась на операционном столе у колдуна, что обитал в самой чаще, а потом сидела на цепи у него в подвале, как собачонка, представляешь? Когда я расправилась с ним, освободилась и выползла наружу, то сдуру сунулась в первое попавшееся селение, где меня чуть не убили какие-то гоблины.

– Что, прямо гоблины? – удивился Слава, представив себе персонажей из фильма про хоббитов.

– Да кто их разберет! Ты сейчас как зануда хочешь в породах всяких уродцев копаться, так же, как недавно мне мозг по поводу единорогов клевал? Нелюди в той деревне жили, на лицо ужасные, а внутри еще хуже. Увидели меня и давай гнать прочь и кидаться камнями. Кто-то даже лопатой норовил огреть. Как вспомню, в каком отчаянии тогда была, так до сих пор мурашки на спине. Ненавижу! Ненавижу этих местных тварей! Жила некоторое время в избе колдуна, почитала там кое-чего, поняла, что со мной произошло. Начала осваиваться, а однажды случайно через дождь попала к вам в мир.

– Как это – случайно попала? – удивился Слава.

– Не знаю. Как будто вспомнила, как это. Шла под дождем, жутко хотела есть и тут как зуд такой возник. Словно еда где-то рядом, а я, дурочка, не вижу ее. Потянулась мысленно, шагнула и бах – оказалась у кафе в твоем мире. Испугалась я тогда жутко: все эти машины, шум, грохот, вонь… огромный город. Забежала, схватила пироги с витрины и обратно под дождь и домой. Как-то само получилось. Потом любопытно стало – там у вас все-таки люди, а не чудики какие. Начала экспериментировать и чаще заскакивать в тот город. А потом наткнулась на Авантюриста. Он помог мне парой советов. Разговорились… и поняли, что будем полезны друг другу. Он подсказал, что в твоем мире в большом городе у нас будет больше возможностей…

Она замолчала и внимательно огляделась.

– Что? – спросил Слава и тоже заозирался.

– Да ничего… показалось, наверное.

– Но ты же говорила, что вы сюда вдвоем с Авантюристом еще ходили и ноги еле унесли.

– Угу. На гравюре колдуна был цветок один нарисован. Непонятно, как его применять, но я решила его заранее достать и засушить. Видела такой неподалеку от его избы. Так что скользнули мы с Авантюристом сюда вместе. Там на нас тени и напали. И дождь, как назло, кончился. Прямо как сейчас. В общем, если бы убегая водопад не встретили, то растерзали бы нас прямо там. Да и цветок так и не сорвала. Отцвели они уже, а по листьям поди, найди. Я ж его не запоминала подробно. Так что хотя я тут вроде как родилась и была убита, но понятия не имею, как этот мир устроен. Лес – самое безопасное и знакомое мне место.

Она опять огляделась:

– Слушай, давай на ходу дальше болтать. Что-то мне тут не нравится. Холодок по спине, а я своей чуйке верю. Нам туда, – Беска махнула рукой.

– А что там?

– Деревня или типа того. Оттуда пахнет иначе.

Слава принюхался. Беска скептически хмыкнула:

– Куда тебе, вонючке, что-то учуять? У тебя все обоняние отбито шампунями вашими.

Идти по густому плотному лесу было непривычно и непросто. Влажные мясистые листья покрывали всю землю и на каждом шаге нога с чавканьем погружалась в растительный сок очередного раздавленного цветка или кустика. Слава оглянулся, чтобы посмотреть на следы и понял, что спрятаться в этом лесу будет непросто. Отпечатки ног были даже более заметны, чем на свежевыпавшем снегу. Хотя, как ни странно, Беска следов почти не оставляла. Слава внимательно посмотрел на ее походку.

Похоже, что девушка даже сама не осознавала, что автоматически перешла на очень странный кошачий шаг, когда стопа сначала мягко скользит по земле некоторое время, находит свободный клочок и только тогда аккуратно наступает.

Он еще раз оглянулся на свои варварские отпечатки и только благодаря этому заметил черный всполох далеко за стволами деревьев. Почти на пределе видимости. Он даже засомневался – не показалось ли за дрожанием массы листьев, но по мурашкам страха на кончиках пальцев понял, что не ошибся.

– Тени! – шепнул он.

Беска стремительно оглянулась, пару секунд вглядывалась через колышущиеся ветки и листья, и вдруг зашипела от злости.

– Да как они меня находят?!

Она схватила Славу за руку и побежала. Он тут же вырвал ладонь и постарался показать, что и сам неплохо бегает. Только вот спринт по болотам – а чавканье под ногами было такое, будто на каждом шаге в грязь наступаешь – оказался очень непростой штукой. Беска его здорово опережала. Она порхала по поваленным стволам деревьев и лежащим веткам и как-то всегда угадывала, куда наступить, чтобы не провалиться в липкую растительную жижу.

Он обернулся на ходу, чтобы убедится, что тени их опять догоняют. Здесь, в реальном мире, они выглядели чуть иначе – более четкими и похожими на огромных людей, а не просто размазанные силуэты. Эти твари, похоже, вообще не касались земли,