Кульчицкому, как нарочно, в это время валили отборнейшие карты. Поставя несколько ремизов, Белинский становился мрачным, пыхтел, жаловался на судьбу, которая его во всём преследует, и наконец с отчаянием бросал карты и уходил в тёмную комнату. Мы продолжали игру как будто ни в чём не бывало. Кульчицкий нарочно ремизился отчаянно, и мы шумно выражали свою радость, что наконец-то и „гадюка“ попалась. После двух-трёх таких умышленных ремизов дверь тихонько приотворялась, и Белинский выглядывал оттуда на игру с сияющим лицом. Ещё два-три ремиза — и он выходил из тёмной комнаты, с азартом садился за игру, и она продолжалась вчетвером по-прежнему».

Ещё более красочную историю рассказывает в своих воспоминаниях (1860–1861) хозяин салона — И. И. Панаев:

«Во время отдыхов иногда по вечерам он любил играть с приятелями по самой маленькой цене и играл всегда с увлечением и очень дурно.

Раз (это было у меня, накануне светлого праздника) он часа три сряду не выпускал из рук карт и наставил страшное количество ремизов. Утомлённый, во время сдачи он вышел в другую комнату, чтобы пройтиться немного. В это время Тургенев (которого он очень любил) нарочно подобрал ему такую карту на восемь в червях, что он должен был остаться непременно без четырёх… Белинский возвратился, схватил карты, взглянул и весь просиял… Он объявил восемь в червях и остался, как следовало, без четырёх. Он с бешенством бросил карты и вскрикнул, задыхаясь:

— Такие вещи могут происходить только со мною.

Тургеневу стало жаль его — и он признался ему, что хотел подшутить над ним.

Белинский сначала не поверил, но когда все подтвердили ему то же, — он с невыразимым упрёком посмотрел на Тургенева и произнёс, побледнев как полотно:

— Лучше бы вы мне этого не говорили. Прошу вас впредь не позволять себе таких шуток!»

В воспоминаниях Панаевой есть ещё одна история о Тургеневе и Белинском, связанная с преферансом. Полина Виардо Гарсиа выступала в итальянской опере в Петербурге подряд два сезона — 1843/44 и 1844/45 гг. Тургенев познакомился с ней 1 (13) ноября 1843 г. Панаева пишет:

«…сначала как дорожил Тургенев малейшим вниманием Виардо! Я помню, раз вечером Тургенев явился к нам в каком-то экстазе…

Приход Тургенева остановил игру в преферанс, за которым сидели Белинский, Боткин и др. Боткин стал приставать к Тургеневу, чтобы он поскорее рассказал о своём счастье, да и другие очень заинтересовались. Оказалось, что у Тургенева очень болела голова, и сама Виардо потёрла ему виски одеколоном. Тургенев описывал свои ощущения, когда почувствовал прикосновение её пальчиков к своим вискам. Белинский не любил, когда прерывали его игру, бросал сердитые взгляды на оратора и его слушателей и наконец воскликнул нетерпеливо:

— Хотите, господа, продолжать или смешать карты?

Игру стали продолжать, а Тургенев, расхаживая по комнате, продолжал ещё говорить о своём счастье. Белинский поставил ремиз и с сердцем сказал Тургеневу:

— Ну, можно ли верить в такую трескучую любовь, как ваша?»

12 ноября 1843 г. состоялось венчание Белинского с М. В. Орловой. Вечер после венчания Панаева описывает так:

«Молодая села разливать чай, а Белинский, расхаживая по комнате, шутливо говорил:

— Вот я теперь женатый человек, все свои дебоширства должен бросить и сделаться филистером.

Смешно было слышать, что Белинский говорил о своих дебоширствах; я в том же шуточном тоне отвечала, что ему надо бросить разорительную игру в преферанс».

Среди игроков круга Панаева наиболее сильным был, по всей вероятности, харьковский журналист А. Я. Кульчицкий; в кружок панаевских преферансистов входили чиновник и переводчик Н. Н. Тютчев и его компаньон по оскандалившейся «Конторе агентства и комиссионерства» М. А. Языков (1811–1885), а также И. И. Маслов (1817–1891), — иначе говоря, достоверно известны не менее чем десять человек, с которыми играл в преферанс Белинский. По свидетельству Панаевой, играл с Белинским также и настоящий картёжник-профессионал — Н. А. Некрасов. В «Воспоминаниях» Панаевой есть строки о том, как «в 1842 году зимой (то есть, в декабре — Е. В.)» Белинский привёз к Панаевым Некрасова читать свои «Петербургские углы»:

«…Белинского ждали играть в преферанс его партнёры…

Сели за преферанс, и Некрасов всех обыграл, потому что его партнёрами были плохие игроки. Проигрыш всех не превышал трёх рублей. Белинский сказал Некрасову:

— С вами играть опасно, без сапог нас оставите!»

Между тем «Петербургские углы» написаны Некрасовым в 1843–1844 гг., а сама Панаева в других воспоминаниях («Воспоминания о домашней жизни Н. А. Некрасова») свидетельствует, что в преферанс Некрасов стал играть во время «дела петрашевцев» (1849 г.), — Белинского в это время уже не было в живых. Возможно, 70-летнюю мемуаристку подвела память и события более чем 40-летней давности сместились.

Ю. Оксман утверждает, что для Белинского «увлечение преферансом продолжалось до лета 1843 г.», не принимая во внимание по меньшей мере ещё один фрагмент в основном корпусе мемуаров Панаевой, где описываются события, последовавшие за возвращением Панаевых в Петербург в 20-х числах мая 1845 г.:

«Мы вернулись в Петербург, и у нас почти каждый вечер собирались литераторы и нелитераторы… Некрасов, который уже сделался близким человеком к Белинскому и был непременным его партнёром в преферанс».

Этот факт вполне вероятен уже потому лишь, что в 1844 г. Некрасов опубликовал вдохновенный гимн в прозе и стихах — «Преферанс и солнце». Белинский, судя по косвенным свидетельствам, продолжал играть в преферанс до тех пор, пока окончательно не утратил здоровье.

Написано специально для книги «Русский преферанс» Евгением Витковским.

Гоголь, Николай Васильевич

Фамилия при рождении Яновский, с 1821 года — Гоголь-Яновский; 20 марта [1 апреля] 1809 года, Сорочинцы, Миргородский уезд, Полтавская губерния — 21 февраля [4 марта] 1852 года, Москва) — русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный одним из классиков русской литературы. Происходил из старинного дворянского рода Гоголь-Яновских.

Цитирую статью Евгения Черных об азартных играх в жизни писателя.

Николая Васильевича Гоголя современники считали человеком без страстей.

В XIX веке все знаменитости коротали время за картами. Грибоедов, Лермонтов, Достоевский, Некрасов, Толстой, Чехов, другие писатели, поэты, дипломаты, политики, помещики… Телевизоров, компьютерных игр, Интернета, прочих новомодных «убийц времени» тогда не было, вот и развлекался народ, как мог. Какие страсти кипели, какие состояния проматывались! Пушкин за игрой забывал о любовных свиданиях, ставил на кон и проигрывал свои вирши, даже целые главы «Евгения Онегина»! А когда погиб от руки Дантеса, сам царь оплатил его большие