Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,

Жизнь ненавистной считая и мрачных посланниц кончины

Столько же милыми, сколь милы нам солнца лучи!

С особенной силой воспевал Тиртей прелесть смерти за отчизну:

Славно ведь жизнь потерять, средь воинов доблестных павши,

Храброму мужу в бою из-за отчизны своей! —

восклицает он. И словно имея в виду обездоленных войною мессенских помещиков, он описывал далее печальные последствия уступок в бою и трусости:

Град же родной и цветущие нивы покинув, быть нищим —

Это, напротив, удел всех тяжелейший других.

Будет он жить ненавистным средь тех, у кого приютится,

Тяжкой гонимый нуждой и роковой нищетой;

Род он позорит и вид свой цветущий стыдом покрывает —

Беды, бесчестье летят всюду за ним по следам!

Тиртей понимал, что сила спартанцев – в том товарищеском духе, который воспитывается постоянной их лагерной жизнью вместе и общими обедами, и увещевал их не покидать друг друга в бою и крепко отстаивать старых и слабых:

Юноши, бейтесь же, стоя рядами, не будьте примером

Бегства постыдного иль трусости жалкой другим!..

Не покидайте старейших, у коих уж слабы колена,

И не бегите, предав старцев врагам:

Страшный позор вам, когда среди воинов первый упавший

Старец лежит впереди юных летами бойцов…

Под влиянием этих песен спартанцы собрались с силами и снова принялись за мужественную борьбу с мессенцами.

Но Тиртею было ясно, что полной победы над мессенцами будет трудно достигнуть до тех пор, пока не улягутся внутренние волнения в государстве и не перестанут волноваться мессенские помещики и бедные граждане Лаконии. И вот он стал слагать новые стихи, в которых прославлял старинные порядки Спарты и утверждал, что сам Аполлон установил эти порядки; он внушал спартанцам любовь к их старому царскому роду, который был поставлен над Спартой самим Зевсом и вел свое происхождение прямо от славного героя Геракла. Тиртей убеждал больше думать о войне с мессенцами и о победе над ними, чем об изменении старого, освященного богами, устройства: «Войной добудем мы себе и новые наделы», – говорил он. А чтобы легче было бороться с мессенцами, Тиртей убедил спартиатов дать право гражданства многим из подвластных Спарте жителей Лаконии – периэкам[12] и гелотам. С увеличением числа граждан увеличилось и число воинов; спартанцам легче стало бороться с мессенцами, и они решили им дать генеральное сражение.

Обыкновенно для участия в походе в Спарте брались люди только одного возраста, – напр., все граждане от 25 до 35 лет или от 40 до 50; а теперь на войну двинули всех обязанных военной службой спартиатов, т.е. всех граждан от 20 до 60 лет; кроме того, к ним присоединили еще значительное число периэков, вооружив их тяжелым оружием, а в качестве слуг и щитоносцев к войску приставили большое количество гелотов. Сами спартиаты, вооруженные длинными копьями и короткими мечами, закованные в панцири, со шлемами на головах и с железными щитами в руках, по обычаю предков построились неглубокими рядами (в 2—4 солдата вглубь). 300 отборных всадников, под предводительством трех офицеров, гарцевали на конях кругом предводительствовавших войском царей. Это был только личный конвой царей, который во время походов употреблялся еще и для сторожевой службы: особой конницы в Спарте тогда еще не было, и в бою участвовала одна пехота. Особый жрец нес впереди войска огонь, взятый с домашнего алтаря одного из царей; этим огнем будут сжигаться все те жертвы, которые царь найдет нужным принести богам во время похода.

Спартанское государство было невелико по размерам, в длину оно простиралась только на 27 верст (29 км), и через несколько часов пути спартанское войско достигло границы. Здесь были принесены жертвы Зевсу и Афине. Отдохнув некоторое время, войско двинулось дальше, перевалило через Тайгетский хребет и, выйдя в плодородную Мессенскую низменность, принялось за устройство лагеря. Был очерчен довольно широкий круг и обнесен палисадом, который несли на себе во время похода гелоты; всадники были поставлены на передовых постах довольно далеко от лагеря в качестве ночных стражей; кроме них, кругом лагеря были поставлены для сторожевой службы посты из гелотов. Нужно было быть осторожным, потому что враги во всякую минуту могли напасть на спартанцев, да кроме того, осторожность в военное время вообще была свойственна спартанцам; поэтому даже внутри лагеря воинам запрещено было ходить без копья и уходить слишком далеко от своего взвода. Утомленные солдаты скоро заснули; но недолго им пришлось спать; ранним утром спартанские воины принесли известие, что вблизи показались войска мессенцев и их союзников.

Один из царей, принявший на себя начальство на этот день, велел протрубить сбор; затем войска были построены в боевой порядок и выведены за границу лагеря; здесь, в виду неприятеля, царь заколол в жертву богине Артемиде козу; солдаты надели на себя боевые венки, флейтисты заиграли военный марш, и под их аккомпанемент все воины громко запели недавно составленную Тиртеем песнь:

Вперед, о сыны отцов, граждан

Мужами прославленной Спарты!

Щит левой рукой выставляйте,

Копьем потрясайте отважно

И жизни своей не щадите,

Ведь то не в обычаях Спарты!

Под звуки флейт и пения войско спартанцев медленным, тяжелым маршем шло на врагов, тесно сомкнув свои ряды, как советовал Тиртей:

Ногу с ногою поставив и щит о щит опирая,

Плотно сомкнувшись грудь с грудью…

Стиснув рукою копье иль меча рукоять.

Напрасно враги пробовали расстроить плотно сомкнутые ряды спартанцев быстрым натиском: спартанцы твердо выдерживали их напор.

Стоя каждый на месте, ногами

В землю упершись, губы зубами прижав,

Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами,

Выпуклым кругом щита крепкою медью прикрыв.

От сплошной стены спартанских щитов и густого леса протянутых вперед длинных их копий отскакивали один за другим ряды неприятельских воинов. Тогда спартанцы, заметив, что враги уже расстроили свои ряды, перешли в наступление и, быстро опрокинув мессенцев, погнали их впереди себя, поражая их своими короткими мечами. Долго, впрочем, спартанцы не преследовали врагов; они считали недостойным грека убивать уже разбитых и отступающих; поэтому, увидав, что победа за ними уже укреплена, они стали медленно возвращаться домой. На поле сражения