- Ничего, кроме того, что ты можешь погибнуть. Отпусти меня и спокойно живи дальше.

- А ты будешь меня охранять? Ты убила воина, защищая меня. Почему?

Ей не следовало откровенничать с ним, теперь она вспомнила, что говорила об отце, о том, что пыталась спасти Элдрика, как потерявшая разум влюбленная дурочка.

Крессида густо покраснела от смущения.

- Я помню, как мы дрались с воинами, как лезвие полоснуло по спине. А потом… ты задавал слишком много вопросов.

- На некоторые ты ответила, но у меня еще много осталось. Почему ты спасла меня? Ведь смерть была бы тебе выгоднее.

Крессида смогла сохранить спокойное выражение лица.

- На нас напали, я действовала инстинктивно.

- Продолжаешь лгать? - Элдрик нахмурился. - Даже в таком положении? Ладно, скажи хотя бы, кто ты?

На этот вопрос хотелось отвечать меньше всего, она боялась открыть правду, стыдилась, как много плохого сделала в жизни. Она была воином, таким же сильным, как мужчины, могла терпеть боль ранения. Сердце сжалось от мучительной внутренней борьбы.

- Я была ранена, а ты воспользовался ситуацией.

Элдрик поднял руки.

- Что ж, давай забудем об этом и начнем сначала. Кто твой отец?

Жаль, что сейчас у нее нет с собой лука. Она бы с радостью выпустила стрелу, чтобы отвлечь Элдрика от допроса и переключить внимание.

- Люди в забытьи порой говорят странные вещи. И я наверняка сказала много лишнего.

- Ты не была в забытьи, мы оба это знаем. Ты гораздо выносливее, чем хочешь казаться, и после ранения, и в драке.

В его поведении и голосе что-то определенно изменилось. Чтобы не думать об этом, Крессида перевела взгляд на потолок и заморгала, чувствуя, как начинает щипать глаза.

На спине очередная рана, Элдрик видел ее уродливые шрамы и должен относиться к ней с презрением, теперь он точно никогда ее не пожелает. Она никому не нужна, даже отцу.

Записка. Элдрик прочитал записку. Как унизительно и отвратительно ее положение! Сколько еще страданий предстоит вынести? Ее с детства учили терпеть и бороться, но рядом всегда был человек, которому она была небезразлична, который беспокоился о ней, как бы плохо она ни поступила.

Боль в груди была невыносима.

- Ты должна все мне рассказать. И прошу, больше никаких сказок о том, что ты лекарь, никакой лжи. Расскажи о ребенке, которого похитил твой отец.

Боль неожиданно подтолкнула ее и заставила говорить. Теперь она не знала, сможет ли остановиться. Что она знала о похищенном ребенке? Почти ничего. Казалось, теперь, когда Элдрик знал о новой дочери отца, открыться ему будет легче. Она отчетливо помнила каждое слово посланника отца, он подтверждал, что в жизни отца появилась новая дочь.

Отец похитил ребенка ей на замену. А ведь она подвела его лишь однажды, можно ли это считать предательством? Они остановились в крохотной шотландской деревушке, где должны были получить кинжал - хранилище драгоценного камня, которым желала владеть семья Ворстоун.

Ее ни во что не посвящали, держали подальше, когда вели разговоры и составляли план действий при нападении на мужчину и женщину, владевших драгоценностью, которых ждали в деревне.

Она случайно выяснила, что отец намеревался оставить камень себе и вовсе не беспокоился о том, кому достижение цели может стоить жизни. Нельзя было доставлять столько страданий той женщине, столько боли…

Она рыдала, оплакивая брата, Крессиде тогда казалось, что сердце вот-вот разорвется. Тогда она выпустила стрелу и заставила отца остановиться. Отец умный и находчивый, он найдет другой способ получить драгоценность. Он посмотрел на нее с такой яростью, что ей захотелось скорее убежать, казалось, в ту минуту через отца с ней говорил Бог.

Она пряталась и тайком наблюдала за тем, как развивались события. Тряслась от страха, все отчетливее понимая, что ее ждет наказание. И получила опалу. Была изгнана из жизни отца. Ее душа принадлежала ему, и сейчас у нее было лишь одно стремление - вернуться.

Он желал ей смерти.

Как же больно! Ранение сделало ее чувствительной, это нельзя показывать Элдрику. Он видел ее шрамы, на теле были и другие. Нельзя допустить еще одной стычки и ранения, тогда он увидит все ее изуродованное тело.

Она выполнит свой долг, пойдет до конца. Элдрик сильный мужчина и воин, но и ему, возможно, будет нелегко.

Крессида откашлялась.

- Мне надо переодеться, а тебе нет?

- Переодеться? О чем ты думаешь? Я задал тебе вопрос, и их еще много. Почему тебя послали меня убить?

- Ты хочешь получить ответы, а потом все равно отвезешь меня в Тауэр? Скажу я правду или нет, для меня финал будет один. Если ты отпустишь меня, обещаю, я помогу и тебе сохранить жизнь.

Элдрик склонился вперед и уперся руками в колени.

- Я слышал, что сказал нападавший. Почему ты уверена, что я погибну, а свой скорый конец отвергаешь? Видишь, вопросов все больше, и ты ответишь мне на каждый.

Слухи о новой дочери оказались правдой, девочке предстоит посвятить свою жизнь человеку, которого она будет называть отцом. Глаза опять защипало, и навернулись слезы. Слезы! Нет! Она подумает обо всем этом, когда останется одна, Элдрику не стоит видеть ее такой.

- Я уже сказала, что ожидала их появления. Это такая игра.

- Ты лжешь, Лучница. А говоришь, что хочешь заставить меня изменить решение. Так убеди меня.

Почему он не оставит ее в покое? Ей надо скорее уходить.

- Зачем? Это что-то изменит?

Элдрик молчал, постукивая пальцами по дереву.

- Возможно, многое.

Многое? Ложь. Это ничего не изменит. Теперь она безразлична отцу, безразлична Элдрику. Ей нет прощения, ведь она убила его друга Томаса и еще двоих.

- Простая царапина на спине лишь распыляет твою ненависть ко мне?

- При чем здесь это?

Крессида поджала губы, давая понять, что не желает отвечать. Она защищала то, что хранится в ее душе, очень личное. Мысли об этом приносили больше страданий, чем рана.

Элдрик смотрел на нее, щурясь.

- Ты женщина, но я точно знаю, что ты тот самый Лучник, которого я искал. Ты убила моих друзей и несколько раз ранила меня. У порта ты действительно ждала близкого человека - отца. Я знаю, что в детстве тебя часто секли, возможно, это была часть некого ритуала, придуманного твоим отцом.

И еще я знаю, что послание - не игра, тебя хотят убить. - Он сложил перед собой руки, сцепив пальцы, и пристально посмотрел ей в