Шрифт:
Закладка:
И тут девичий голосок, срываясь:
— Не смейте его трогать!
Храбрый Бельчонок. Рыжая опять ворвалась в гущу событий. И Рейна где-то рядом. Дали передохнуть, впитать силы от земли Фолгандов. Хватило на одну волну. Разбежались разбойники, свидетелей стало слишком много, нет смелости для тёмного дела.
Стефан прислонился к стене трактира, чувствуя, как одежда пропитывается кровью и прилипает к ране. Последние силы отдал. Женщины смотрят на него испуганно, подойти боятся. Не пойдёт он с ними. Домой, в нору, там можно отлежаться. Только бы найти силы создать портал.
— Уйди, — собрал последние силы Стефан. — Прошу тебя. Не смотри, — от взгляда зелёных глаз знобило.
Гордая и упрямая девчонка. Опять перечит ему. Ещё и подошла, подхватила, задела рану. Сжал зубы, чтобы не застонать.
— Кровь?!
— Мне нужно домой.
Смог сотворить портал, а рыжая неужели с ним собралась идти. Вцепилась колючкой, не оторвёшь. Ни сил нет, ни желания гнать от себя. Согласился с девичьей настойчивостью. Такая готова полгорода пробежать, если решит.
«Как хорошо, что не забыл зеркало завесить», — первая же мысль, как прошли через портал. — «Это было бы слишком на сегодня». Подумывал не зажигать огней, но провёл рукой и всё же зажёг свечи.
— Бинты. Там на комоде.
Как же ему это привычно, не расставался с перевязками, в комнате всегда всё готово. Начал снимать камзол, руки плохо слушались, огненная боль охватила бок и спину. Бельчонок шустро собирала необходимые материалы. Только какая неосторожная, ткань соскользнула с зеркала, и Стефан похолодел. Потом обречённо выдохнул, смирившись с неизбежным.
«Может быть так будет лучше», — решил про себя. — «Раз и навсегда разрубим узел». Мысленно он уже простился с Вельдой, Рейной, вороном и любимым трактиром. После всего, никогда ему больше не бывать там.
Проклятый камзол никак не снимался без посторонней помощи. И тут рыжая девчонка помогла — испуганная, смущённая, а Стефан между приступами рвущей тело боли ловил секунды радости от её осторожных прикосновений.
«Проклятье! Один не справлюсь», — понял, что не достать до раны, скрипнул зубами, напрягся. Не привык просить, но спину подставил под тёплые руки. С тем, что Вельда узнает его тайну давно смирился. Объяснять ничего не будет, не нужно ей знать.
Стефан прислушивался к ощущениям пытаясь понять, что там делает Белка, отметил, что всё сделала как велел. Вот только… Маленькие пальчики прошлись по хребту, прочертив дорожку прямо по тому месту с которого начались его мучения. Нежное касание, вызвавшее бурю внутри из смеси боли и удовольствия.
«Она сведёт меня с ума», — мысль почему-то показалась успокаивающей и желанной.
— Почему? — голос дрожит у Бельчонка, жалеет его.
Никогда не ответит, не может раскрыть тайны. Вместо этого задал другой вопрос:
— Ты умеешь шить?
— Конечно.
— Зашивай. Всё, что нужно там же на комоде.
Мешкает, он понимал её чувства. Живого человека шить трудно. Но был уверен, что она сможет, подбодрил.
— Шей, не бойся. Я вытерплю, не такое терпел.
Старательно Вельда выполняла свою работу, а Стефан уже ко многому привык и вытерпел от начала до конца, не издав и звука. Вот только каждое движение теперь отзывается болью и тянет кожу. Поблагодарил за помощь, как не сказать хороших слов, если так сложилось. А рыжая язвит в ответ, вспомнила старые обиды. И тут он решился. Устал от неопределенности. Пусть уже всё закончится. Больше не будет мучить её, просто покажет кто он есть, чтобы убежала и навсегда забыла, как самую страшную сказку.
Стефан собрался с силами и подошёл к девушке, встав так, чтобы точно отразиться в зеркале. Услышав крик, с тоской и облегчением подумал: «Всё. Прощай, Огонёк».
Потом сам испугался сделанного, чего назад не воротишь, взмолился:
— Не смотри! Отвернись!
Но девушка не могла отвести глаз от того, что отражалось в зеркале.
В Зазеркалье напротив рыженькой юной девушки стоял кто-то искривлённый, сгорбленный, часть позвоночника неестественно выпирала, казалась раскрытой, освобождённой от кожи, белела волокнами, сам молочно-белый, бесцветные белые же волосы падали на безжизненное лицо со впалыми щеками, рот был завязан. Существо немного напоминало молодого мага, но главное было не это — тонкие белые черви-нити отходили от тела Стефана, исчезая где-то за пределами пространства отражения, пульсируя, постоянно находясь в движении и дёргая каждый нерв, к которому крепились. Бледная тонкая фигура в отражении неестественно дёргалась стоило нити натянуться чуть сильнее.
Все это разом обрушилось на Вельду страшным сном, от которого хотелось очнуться, потерять память, стереть напрочь образы. На мгновение она оказалась в самой страшной сказке из всех возможных. Тошнота вместе с ужасом подкатили к горлу.
— Теперь ты знаешь.
Перед ней стоял черноволосый, прямой как струна, пусть и бледный маг. Все такой же как прежде притягательный, вызывающий смущение и томление. И что было правдой — реальность или отражение? Как понять? Вельда смотрела на молодого Фолганда и внутри неё рождалось чувство острого сострадания к изломанному существу.
— Можешь уйти. Вероятно, мы больше никогда не увидимся. Обещаю не приходить в трактир. Никогда.
Какие-то оттенки его голоса проникли в самое сердце, раскрывая тайное, говоря больше, чем любые слова, глаза резали льдом, как и всегда. Но голос…
И она ухватилась именно за голос, он стал маяком в момент подступившей тьмы, сделала шаг навстречу, оказавшись почти в объятьях Стефана, положила ладонь на грудь, почувствовав, как быстро и сильно бьётся сердце мага. Пальцы Вельды скользнули по шрамам, прочертили дорожку к ключице, коснулись плеч. Она обхватила его, помня о ране, осторожно, и прижалась щекой к груди, продолжая слышать неровный стук сердца.
— Не уйду. Никогда.
Такие же осторожные, но сильные руки с тонкими пальцами легли на талию, притянули сильнее. Подбородок Стефана уткнулся в рыжую макушку. Сколько они стояли так — вероятно вечность. Оба словно нашли именно то место в мире, где им наиболее комфортно и спокойно, где можно ничего не опасаться и забыть обо всём.
— Ты не понимаешь, на что идёшь, такая юная…
Он всё же отстранился, взял лицо в веснушках ладонями, заглянул в глаза, пальцы касались огненных локонов. Долго смотрел — выдержала взгляд от и до.
— Не решай за меня, — больше Вельда не исправлялась, уверенно перешла на «ты».
— И мне уже семнадцать.
— Я обязан решать за тебя, потому что только я знаю, с чем мы все имеем дело.
— Не уйду, — упрямо повторила она.
