Хотя нет, точка как раз общая. Я.

Даже старуха косится. Вроде и прикрыла глаза, а все равно чувствую: пялится. Хорошо ещё, что непонятно, с каким выражением. А вот остальные смотрят совершенно одинаково. Как зрители.

Кто-то наверняка был бы в восторге, окажись он на моем месте. Потому что публика. Потому что ждет. Но меня такие моменты напрягали ещё в детском саду, когда надо было читать стихи. Ага, с табуретки. А уж когда вокруг одни девчонки…

Да, именно вокруг. Я не уловил мгновения, когда три колобка, растопырившиеся воланами, скатились со своей кушетки, а потом отступать было уже поздно. Да и некуда, потому что школьницы ловко взяли меня "в клещи". И уставились. Снизу вверх.

– Вы здесь главный?– спросил колобок номер раз.

– Мужчина ведь всегда главный?– уточнил колобок номер два.

Третий, слава богу, промолчал, но посмотрел особенно, скажем так, призывно.

– Сударыни, сударыни мои, ведите себя пристойно!– заквохтала классная дама, нарушая стройные ряды воспитанниц.– А вы, сударь, не извольте гневаться, это все…

– Возраст. Переходный. Угу.

– Вы так хорошо осведомлены!

Да любой кретин знает, что нет ничего хуже младшей школы, особенно в женском исполнении.

– Но все равно же, он главный?– продолжил настаивать на своем первый колобок.

– По праву хозяина– несомненно,– подтвердила надзирательница-руководительница.

– А по обязанностям?

– С нашей стороны было бы крайне неучтиво…

– Если он хозяин, то должен заботиться. Потому что мы– гости.

Я, вообще-то, тоже. В смысле, гость. Хозяева тут крылорукие, трусливо сбежавшие с поля боя.

– А мужчина всегда знает, что делать!– продекламировал второй колобок.

Да, определенно. Особенно нижним мозгом. Вот с верхним получается хуже.

– Сударыни мои, нам, скорее всего, не по чину…

– А у вас какой чин?– снова перешел в атаку на меня первый колобок.– Потому что если у нас чин выше, то…

Пауза получилась на редкость зловещая. Но что ещё хуже, она и не думала заканчиваться: и три школьницы, и их начальница явно были настроены получить ответ. Причем исключительно правдивый. А учитывая, что все они могут оказаться буйно помешанными, положение у меня…

Аховое, ага. Поэтому врать не стоит. Да и не придумать мне ничего, кроме правды: я же до сих пор ничего толком не знаю об этом мире. Хотя иногда и кажется, что живу здесь давным-давно.

– Так какой у вас чин?

– Э… Комендант.

* * *

– Ого!– выдохнули на этот раз уже все трое, хором. И обступили меня ещё плотнее.

– Настоящий?– переспросил первый колобок.

– А разве бывают ненастоящие?– усомнился второй.

Третий смотрел, не отрываясь и не моргая, с таким напором, что казалось: ещё немного, и глаза выскочат наружу. Чтобы обшарить каждый уголок моего тела.

– Сударыни, сударыни мои! Господину коменданту с его службой наверняка необходим отдых, ради которого он и…

– Служба, служба!– захлопал в ладоши первый колобок.– Расскажите про службу!

Ещё чего не хватало. И дело даже не в том, что рассказывать особо нечего. Просто все истории, которые успели приключиться… Мягко говоря, недетские. В силу ряда обстоятельств.

– Сударыни мои, ну как же можно? Господин комендант не вправе…

– А папа говорил, что коменданты все могут. Вот вообще, все!– возразил второй колобок.

– В своем владении, сударыни мои. Здесь же…

– Все равно, он будет главным! Даже здесь. Папа говорил, что…

Хотел бы я послушать этого папу. Или другого. Да хоть кого-нибудь, кто внятно сможет объяснить, кто я, где и зачем.

– Сударыни мои, перед высоким чином что полагается делать воспитанным девицам? Показывать свое воспитание. Так что извольте!

Вроде она и строгости в голос не подпустила, но колобки слегка сникли, недовольно надулись, покатились обратно к кушетке, уселись, выпрямили спины, словно по линейке, и снова уставились на меня. Молча.

Кажется, теперь классная дама была довольна. По крайней мере, вернулась на насиженное место вслед за своими подопечными и чопорно сложила руки на коленях, всем своим видом подтверждая: вот сейчас дела идут правильно.

Ага, правильно, но как-то тоскливо. Когда девчонки верещали и дергали меня из стороны в сторону, было немного неуютно, зато… Человечно.

– А может, вы мне что-нибудь расскажете? О своем, о девичьем?

– Господин комендант!– вспыхнула надзирательница-воспитательница.– Даже принимая во внимание чрезвычайность вашего статуса…

Я что-то не то ляпнул? Ну конечно. Как всегда.

– Простите великодушно! Я про занятия говорю. Девичьи. Ваши девочки ведь рукодельничают?

Колобки переглянулись, порозовели и захихикали. А классная дама, по-видимому, потеряла дар речи, потому что начала надувать и сдувать щеки. Быстро-быстро.

– Все мужчины одинаковы,– презрительно проскрипели с кушетки слева.

– Я вовсе не…

А, да что тут объяснять? И кому? Колобки мыслят в полном соответствии со своим возрастом: это они выглядят малышками и милашками, а на самом деле, судя по смешкам, те ещё оторвы. Воспитательница преисполнена праведного гнева. Старуха записала меня в извращенцы, наверное, с самого начала. Остается только мышка. А она…

Смотрит и молчит. Молчит и смотрит.

Не так требовательно, как у парапета, но зато внимательно. Словно изучает. Или даже заучивает. Запоминает. И ей совершенно неважно, что я скажу или сделаю, главное, что все это будет…

Моим. А значит, беспокоиться не о чем.

– Может, о школьной программе поговорим?– спросил я, на корточках устраиваясь напротив кушетки с колобками.

– Фу-у-у!– дружно ответили мне.

– А как насчет фольклора? Песни, пляски, сказки?

– Сказки?– колобки переглянулись.– Что такое "сказки"?

Вот те раз. Дети, и не знают? Чушь какая-то.

– Это истории. Волшебные.

– Что такое "волшебные"?

Странная у них культура, однако. Сказки есть всегда и у всех, потому что воплощают в форме литературного творчества извечное стремление человека к внезапной халяве. Ну, временами ещё и к справедливости.

– Это значит, что герои побеждают чудовищ, женятся на прекрасных принцессах и живут долго и счастливо. Только получается у них это не долгим и тяжелым трудом, а с помощью всяких чудесных штук. И вообще, чудес.

– А что такое чудеса?

Господи, да вы в них живете, дурочки! Даже платья ваши– и то чудо. Потому что ведут себя как-то параллельно законам физики, а не в соответствии с ними.

– Это то, чего не может быть.

– Как же оно тогда случается?

– В жизни? Никак. Только в сказках. В сказках все может быть.

– Все-все-все?

– Ага.

– Ой, а я знаю! Наверное, это и есть сказка,– наморщил лоб первый колобок.– Она старая-старая. Сейчас скажу. Там в начале ещё совсем как про нас… А, вот! Три девицы под окном… Под окном… Слово дальше такое странное. Киряли? Нет, не оно. Пыряли? Встряли?

– Пряли.

– Да, оно! А вы