— И что, Гарм залаял около Надиной машины? И настал Рагнарёк?

— Вы зря так думаете, ротвейлер — порода воспитанная и благородная. Гарм никогда не лает. Но в машине кто-то сидел.

— Я внимательно слушаю, — подбодрил ее Бергер.

— Собственно, и все, — пожала плечами Отилия. — Я просто мельком заметила фигуру в машине, когда обернулась.

— Это была Надя?

— Не знаю. Кто-то в плотной шапке на водительском месте.

— Больше поблизости никого не было?

— Я никого не видела. А потом она исчезла.

— О чем это вы?

— Похоже, Гарм наглотался «Риталин» а, с ним уже такое случалось. Он становится гиперактивным, по крайней мере, его желудок.

— Что-то я совсем ничего не понимаю.

— Метилфенидат. Психостимулятор. Вы ведь наверняка о таком знаете, Сэм? По вам видно.

— И вам пришлось выйти посреди ночи?

— Скорее ранним утром, около половины пятого. Машины уже не было.

Бергер кивнул. Попытался включить свое профессиональное мышление.

Если все свидетели говорят правду, у него, по крайней мере, есть временной интервал для исчезновения Нади. Между часом и половиной пятого в ночь на вторник. Кто-то в толстой шапке сидел в ее машине, скорее всего это имеет отношение к исчезновению, значит, ближе к часу, чем к пяти — вряд ли этот человек просидел там несколько часов. Такое сужение временных рамок облегчит Самиру поиск записей с камер на дорогах.

Бергер поблагодарил, допил пиво и встал.

— Вы уже уходите?

— Я не хочу вам мешать…

— Может, получится соблазнить вас еще одним пивом? — улыбнулась Отилия.

— Мне надо…

— Что вам надо в половине второго ночи? Вы же, черт возьми, частный детектив, а не вампир?

— Две профессиональные группы с похожими функциями, — отшутился Бергер.

Отилия Гримберг громко рассмеялась, поднялась с дивана и, слегка коснувшись руки Бергера, вышла на кухню. Вернулась с двумя новыми банками пива, снова уселась и похлопала по дивану рядом с собой, как будто подзывая собаку.

Может, он и есть собака. Животное. Она похлопала совсем близко к себе.

Он сел, взял пиво. Они сидели, касаясь друг друга бедрами.

Бергер был лишен предрассудков. По крайней мере, теперь уже точно. Ему слишком многое пришлось пережить, и жизненный опыт стал своего рода вакциной от предубеждений. Более ранняя его версия подумала бы о собаке и ее вони, или осмотрела бы запущенное жилище Отилии критическим взглядом, представляя себе, что и сама хозяйка, наверное, пахнет не лучшим образом.

А теперь он просто принюхался.

Пахло от нее божественно. Как давно уже он не ощущал этот аромат близости, женской кожи, волос. Он любовался красивым изгибом ее шеи, ямочками на щеках. Когда она повернулась, чтобы отпить пива, ее четко очерченный профиль предстал во всей своей красе: несколько заостренный нос, маленькие уши, плотно утыканные пирсингом. Отилия повернулась к Бергеру и посмотрела ему прямо в глаза. Магический синий взгляд. Она подняла руку и медленно провела по его щеке. Он настолько давно не ощущал ничего подобного, что все волоски на руке встали дыбом.

Впрочем, встали не только волоски.

Он ответил на ее ласки. Она закрыла глаза. Казалось, Отилия тоже только и ждала этого момента.

Последовавший поцелуй не только перебил назойливое тиканье внутренних часов и на мгновение заслонил собой время В, но и заглушил голос Молли и плач дочки.

Они ласкали друг друга, везде. Руки скользили под одеждой, по голой коже. Лифчика на ней не оказалось. Тыльными сторонами ладоней она гладила член Бергера, буквально разрывающий джинсы. Сэм стянул с нее джемпер. Она медленно расстегнула его ширинку. Они поцеловались, она впилась в него взглядом.

— Вот как, — произнесла она с каким-то особенным блеском в глазах.

Теперь уже вся одежда была сброшена. Обвив друг друга, они лежали на диване обнаженные.

Она скользила губами по его мошонке, вверх-вниз. Потом отпустила его. Он поцеловал ее живот. Приблизился. Она остановила его. Встала. Взяла его за руку. Татуировка на ее запястье растянулась, как крик из глубины души. Имя «Сэм» в простреленном сердечке. Капля крови.

Она улыбнулась, коснулась татуировки и прошептала:

— Давай наполним ее смыслом.

И потянула его за собой.

16

Двое суток и 10 часов назад

Зазвонил будильник на мобильном телефоне. Удивительно было проснуться в постели, тем более в чужой.

Сэм Бергер быстро обрубил агрессивный сигнал, глубоко пораженный тем, что ночью ему каким-то чудом хватило ума поставить будильник на звонок.

Несколько секунд он просто смотрел в потолок. Постепенно вырисовывалась действительность. Он правда проснулся в кровати Отилии Гримберг.

Бергер повернулся на бок. Отилия спала. Она лежала на животе, обнаженная, даже без одеяла. И он тоже. Одеяло валялось рядом на полу.

Он потянулся к ней, осторожно поцеловал ее ключицу. Она пошевелилась, издала тихий звук и снова затихла. Ее правая рука простиралась в его сторону. С капелькой крови из сердечка с Сэмом.

Бергеру было жаль ее будить. Он выскользнул в прихожую, бросил взгляд на лестницу в надежде, что пес спит на втором этаже, вышел в гостиную, собрал свои вещи. И в прихожей встретил Гарма. На секунду Бергер представил себе, как лежит на полу с сердечным приступом, обездвиженный, а над ним стоит, оскалившись, кровожадный ротвейлер. Но пес лишь проводил его взглядом до входной двери. Даже когда дверь приоткрылась и в дом ворвалась ночная прохлада, Гарм никак не отреагировал. Либо это плохой сторожевой пес, либо хороший психолог.

Последним приветом от несравненной Отилии Гримберг стал лай Гарма — он гавкнул единственный раз, зато громко — пока Бергер шагал вверх по улице, от одного светлого пятна к другому.

Между двумя фонарями возвышался высокий как стена деревянный забор. Бергер подошел к замку, огляделся в ночной пустоте, натянул одноразовые перчатки, снял отпечатки пальцев, вынул из кармана свою старую добрую отмычку, быстро вскрыл замок, проскользнул на участок.

Хотя Надин сад был окутан мглой, сомнений в его незатейливости не возникало. Почти никаких посадок, старый стол с двумя пластиковыми стульями, напоминающими капканы. Зыбкие ветра отогнали ночное августовское облако, лунный свет залил весь сад, обнажив бедные декорации. Бергер подошел к двери с огромным навесным замком. Вставил отмычку, нащупал невидимые бороздки. Медленно открыл дверь. Вошел, закрыл ее за собой. Постоял. Попытался уловить атмосферу, запахи, ощущения.

Темнота, запах скорее клинический, мебели мало. Неопределенное устройство прихожей. Ни лестницы вверх, ни вниз, все на