Ягода-малина

В наших поселках, как правило, все хорошо друг друга знают. Здесь за вежливой улыбкой и дежурными словами приветствия не скрыть свое истинное лицо. Это в городских многоэтажках люди не то что не здороваются – не видят порой друг друга годами. Тихо поднялись на лифте, по-быстрому зашли в свою квартиру – и все, моя хата с краю. Скажете, утрирую? Может быть, но все же в российской глубинке все намного душевней, открытей, по-настоящему…

Дик выбрался из будки, услышав подозрительный шум за забором. Повернув голову, он увидел над забором светлую детскую головку, приветливо ему улыбающуюся. Настоящий сторожевой пес, он должен был залаять и броситься на нарушителя, но эта головка была ему хорошо знакома.

– Ну, что сидишь? И долго так сидеть будешь? Надо пить, надо кушать, – уговаривала его девчонка.

Она немного шепелявила, вздыхала и все говорила, говорила. Дик слушал ее и как-то несмело вилял хвостом. Четыре дня назад мужики загнали его деревянными щитами в будку, зашли в дом и увезли хозяина. Растерянный и обозленный, он никого не пускал во двор, кидался на любого, кто пытался зайти.

Цепь не доставала до ворот, и тот, кто посмелей, поставил ему глубокую миску с водой, подвинув палкой так, чтобы он мог достать. Соседи кидали кости и колбасу через забор, но пес не брал чужого угощения.

Петр Андреевич приехал в поселок пять лет назад, когда умерла Клавдия Андреевна, его родная сестра. Они долго не общались, но так сложилось, что ни он, ни она не обзавелись семьей. Вот он, как единственный наследник, и приехал в поселок, да так и остался.

О давней ссоре с сестрой Петр жалел, но жизнь военного не давала ему времени, чтобы что-то исправить. Клавдия же имела характер гордый и жесткий, она никогда не пошла бы первой на примирение. Вот так они и жили, два родных человека, не сумевшие или не захотевшие найти время и желание простить друг друга.

Клавдия умерла неожиданно: в сорок пять лет у нее просто остановилось сердце. В это время Петр уже два года как был комиссован из армии по ранению. Жил он в однушке, полученной от министерства обороны, в небольшом городке на Урале.

Получив сообщение о смерти сестры, он рванулся на похороны, но не успел. Приехав в поселок, пожив несколько дней в доме, Петр решил остаться здесь. Вот только за пять лет у него так и не появилось новых друзей. Клавдия работала в поселке фельдшером, дом купила на свои сбережения, обустроила его, огород завела. Петру понравился незатейливый деревенский уют, пенсия у него была приличная, но он не собирался сидеть дома.

Попробовал поискать работу в поселке, но пообщался с его жителями и понял, что все сложно. Военный человек, он не понимал беспробудного пьянства или свободного режима работы, не умел лебезить и подстраиваться. Несколько стычек с местными мужиками отбили всю охоту, и Петр зажил жизнью бирюка.

Одинокие женщины пытались поближе сойтись с ним, но не было среди них той, что запала бы в сердце. Да и ранение не прошло без последствий, напоминало о себе резкими головными болями и хромотой.

Три года назад кто-то подбросил во двор Петра щенка. Дик вырос большим, лохматым и таким же бирюком, как и хозяин.

Два года назад в село вернулась Катерина с семилетней дочкой Алисой. В городе у нее не заладилось, мать позвала домой. Катя отнеслась скептически к маминому предложению, но было лето, и она решила, что дочке будет полезно провести его на природе, да и она приведет мысли в порядок.

Потом оказалось, что и работа для нее есть, и Алиске нравится в деревне, и много чего еще, склонившее чашу весов к возвращению.

Потом Катя увидела нового соседа, спросила про него у матери. Та ответила, что он уже года три здесь живет, а для нее новым кажется потому, что сама она, Катя, редко домой приезжала. Потом полилась старая песня про город, про неудачное замужество и про одну радость, Алиску, и то имя какое-то нерусское дала.

Катя исподволь наблюдала за соседом, ведь их дома стояли рядом, и она видела, как он занимается хозяйством, как дрессирует собаку, как стирает и развешивает во дворе белье, совершенно не стесняясь. Он нравился ей, но на контакт она не шла, да и он только искоса поглядывал на нее, но даже словом не обмолвился.

Зато Алиска быстро сдружилась с Петром. Как-то раз она протянула руку через щель в заборе и сорвала несколько ягод малины. Удивительно, но у соседа росла самая крупная в поселке малина, вот и не удержалась девочка.

Дик залаял, Петр, что-то делавший во дворе, заметил худенькую ручку, срывающую ягоды, и улыбнулся. Тихонечко подошел к забору и сказал:

– Нравится малина?

Алиса, встав с корточек, задрала вверх перемазанную мордашку и, дожевывая ягоды, ответила:

– Вкусная она у вас.

– Постой, подожди, я сейчас, – ответил мужчина.

Петр взял с веранды глубокую миску, наполнил ее ягодами и передал Алисе через забор.

– Спасибо! Пойду бабушку угощу, – поблагодарила девочка и убежала в дом.

Потом были яблоки и груши, сливы и печеная картошка, знакомство с Диком, посиделки на крыльце и разговоры ни о чем.

Петр, болтая с Алиской, отогревался душой. Иногда соседи слышали смех, заливистый девчоночий и сдержанный, но добрый взрослого мужчины.

Бабушка с мамой сначала насторожились. Чего это взрослый мужик девчонку привечает? Но потом он сам пришел к ним и объяснился как мог.

– Вы, женщины, не думайте плохого. Вижу я ваши взгляды подозрительные и как Алиску ко мне не пускаете. Я никогда ее не обижу, верьте.

Он стоял перед ними, краснея и запинаясь, такой большой и такой беззащитный. И они ему поверили…

– Так, я сейчас тебе кушать принесу, и ты поешь, понял? – строго проговорила девочка, глядя в глаза псу.

Алиса сбегала домой, попросила у бабушки чего-нибудь мясного для Дика. Женщина положила в миску два ребра и куриную ножку, плеснула супа.

– На, неси. Может, и правда с твоих рук поест.

Алиса смело вошла во двор, подошла к собаке, погладила по голове и пошла к будке. Дик шел за ней, виляя хвостом и сглатывая слюни, которые стекали по бороде и крупными каплями падали на землю.

– Ох-хо-хох, горюшко ты мое. Исхудал как, – покачивая головой, скопировала бабушку Алиса.

Быстро расправившись с едой, пес лизнул девочку в нос и улегся возле будки.

Вечером мать рассказала Кате про пса и Алису. Катя подумала и сказала:

– Знаешь, мам, а ведь и за огородом надо бы присмотреть, и в доме порядок навести.

– Вон оно ка-а-ак, – задумчиво протянула та, с прищуром посмотрела на дочь и сказала: – Надо, это точно. Вот ты и справляйся.

Прошло три недели. Петр, подлечившись, выписался из больницы. Он шел домой и с волнением думал о Дике.