— Не свои! — взорвался Анвар. — Не свои! Я кормлюсь с этого кафе, понял? Почему вы руки к моей пайке тянете? Что за дела?!

То ли Анвар и впрямь разошелся, то ли играл роль распалившегося спорщика. Шея его налилась кровью, губы потемнели, на лбу выступила испарина.

— Ты хотел мои бабки, мою пайку просто взять и забрать! — Теперь осетин развернулся к самому Мамаю и говорил, указывая пальцем в грудь собеседника.

— Я что, фраер поганый, лох, которого можно просто так обуть, да?! — Анвар почти кричал, яростно жестикулируя, иногда едва не задевая лицо собеседника.

— Нет, Анвар. — Мамай снова улыбнулся. Он слушал осетина совершенно спокойно, даже не делая попытки отстраниться от наседающего толстяка.

— Во-первых, — Мамай смахнул с плеча невидимую соринку, — никто не знал, что в этом кафе есть твой интерес…

— Теперь знаешь? — прорычал Анвар и, не дожидаясь ответа, поставил точку: — А раз знаешь, то чтоб сегодня Каин был дома, и будем разбираться с этим козлом.

Осетин ткнул пальцем в лицо Гене, угодив в полуоткрытый рот.

Гена охнул, схватившись за лицо, и отступил на шаг.

— Кровь! — С истошным криком Голова бросился вперед. — Кровь! Западло!

Цилиндр шарахнулся в сторону, но не от испуга, а от неожиданности.

Анвар никак не среагировал, и Голова застыл с поднятыми вверх руками в шаге от осетина. Васек наблюдал за реакцией Мамая, тот задумчиво переводил взгляд с Головы на Гену и молчал.

— Мамай, — впервые подал голос спутник Анвара, — уйми своего пса. Давай поговорим серьезно, да?

— Кто пес?! — вскинулся было Голова, но, снова не ощутив поддержки, сплюнул себе под ноги и зашагал прочь.

— Вышло недоразумение, — продолжал спутник Анвара. — Вы наехали на нашего человека.

Мамай театрально вскинул брови.

— Ну, будем так считать для простоты, — поправился осетин.

— Будем, — кивнул Мамай.

— Короче, как бы оно ни было, ты наехал (причем круто наехал) на фраера. Безо всякой причины…

— Подожди, Рустам, — вмешался Васек. — Тут, во-первых, такая же ситуация, как и у вас: мы конкретно не при делах. Да, наши ребята увезли этого парня. Так ведь не просто так! Пришел человек (Васек показал на Гену), попросил помощи. С вашим Лехой говорили, бабки предлагали, то-се…

— Что за помощь? — снова заговорил Анвар.

— Видишь ли, пришел человек (снова жест в сторону Гены), попросил бабки для раскрутки. Дали. Дело пошло, а доход — слезы. Стали выяснять, в чем дело. Оказалось, компаньон не хочет делом заниматься. Как быть? Предложили человеку нормально работать. Нет. Ладно. Предложили бабки. Снова нет. Сам посуди, Анвар, мы теряем. Должны мы были что-то делать?

— Что значит «не хотел делом заниматься»? — осведомился Рустам.

— Мы предлагали открыть ресторан, казино. Зарабатывать нормальные бабки…

— А кто сказал, что это дало бы больше бабок? — Рустам словно отчитывал собеседника.

— У Гены есть расчеты…

— У какого Гены?! — вскинулся Анвар. — Кто такой этот Гена? Он кто вообще?

Анвар повернулся к отиравшему кровь с распухшей губы Гене, и тот попятился под его грозным взглядом.

— Ты кто, козел, а? — Анвар сделал выпад, словно собираясь снова ударить коммерсанта. Тот испуганно отпрыгнул. — Ты много в этом кафе работал? — продолжал наседать осетин. — Ты много там сделал? Ты много там знаешь, а? Кого ты слушаешь?! — Анвар развернулся к Мамаю. — Набрал козлов…

— Анвар, — Мамай был по-прежнему невозмутим, — ты следи за базаром…

— За каким базаром я должен следить? — Анвар разошелся не на шутку. — Ты бабки вложил в кафе? Я тоже вложил! Какого же ты решаешь, что делать? Ишь ты, взял и увез человека в лес. С чего? Если сейчас я начну всех мочить, знаешь, сколько мяса будет по улицам валяться?

— А что ты орешь? — Не повышая голоса, Мамай попытался говорить в тон осетину, но тот снова перебил его.

— Я ору на беспредельщика, да? — Анвар рубанул рукой воздух. — Ты не по теме потянул, понял? Можешь разбираться со своими уродами сам, понимаешь, да? Это — твои дела. А мне нужен парень и бабки за его простой, за мое время и за весь этот геморрой, да? Десять штук!

— Ты на кого орешь? — тихим шепотом переспросил Мамай. — Я тебе что, поц?

— Твои козлы бочину допустили? Вот если ты мужчина — поставь их на бабки, да?

— Ты меня не лечи…

— Я еще не лечил! — Анвар сорвался на крик. — Ты быков да ментов набрал, думаешь, крутой очень? «Калашников», он, знаешь, уравнивает шансы.

Цилиндр наблюдал за этой перепалкой, переходившей во все более страшные взаимные угрозы. На его взгляд, дело пахло жареным. Он вспомнил про «засадный полк», которому подавал сигналы Георгий, и озабоченно посмотрел в сторону посадок. Если вдруг начнут-таки стрелять, то не хотелось бы попасть под пули.

Вместе с тем он жадно ловил каждое слово, отмечая между прочим, что никогда не смог бы принять участие в подобном споре. Было непостижимо, что на первом месте не человеческая жизнь, а проблемы «должен — не должен», «потерял — заработал». Логика, аргументация и шкала ценностей у людей этого сорта были непостижимы для обычного человека. Обман, оскорбление, убийство почитались за доблесть, а верность слову и привычка верить другим, порядочность по отношению к компаньонам — проявлением глупости или трусости.

— Короче, — заключил Анвар уже спокойно. — Завтра Леха с десятью штукарями должен быть дома, да?

— Ты что, мне условия ставишь? — В голосе Мамая вновь послышалась угроза.

— Я не ставлю, — отрезал Анвар. — Я уже поставил.

Развернувшись, Анвар зашагал к машине. Рустам двинулся следом, не спеша, однако, поворачиваться к противнику спиной.

— Э, Анвар! — Мамай говорил лениво, словно досадуя на то, что приходится прилагать какие-то усилия, но та поспешность, с которой он окликнул собеседника, выдавала его заинтересованность в результатах встречи. — Мы не договорили. — Это прозвучало примерно как директорское «я вас не отпускал».

Анвар круто развернулся.

— Не договорили, да? — Лицо осетина пылало гневом. — А ты как говоришь? Я тебе кто, мальчик, да? — Он повернулся к Цилиндру. — А, обождите в машине, — сделал он небрежный жест и зашагал в сторону, давая понять Мамаю, что хотел бы говорить без свидетелей. Мамай принял это приглашение и двинулся за ним.

Цилиндр вернулся к машине и, заняв свое место на заднем сиденье, наблюдал за финалом беседы главарей из окна. Рустам отошел к «тойоте», свита Мамая собралась вокруг своих машин.

Анвар размахивал руками, что-то возбужденно доказывая собеседнику, Мамай отвечал спокойно, не пытаясь успокоить разбушевавшегося осетина.

Минут через пять они разошлись в стороны. Анвар быстро зашагал к «тойоте», Мамай медленно пошел к своим.

Осетин в возбуждении почти подбежал к своей машине