Блейк покачал головой. У него не возникало даже тени сомнения в том, что она не закоренелая преступница и не пользовалась другими людьми в корыстных интересах.

— Меня не покидает чувство, что я бросила тебя, чтобы защитить, — не сдавалась Алиса.

— От чего? От кого? — Может, это объясняет ее поступки? Или она просто хочет подсластить для него пилюлю?

— От меня.

Она ненадолго зажмурилась, и он успел заметить, как блестят ее глаза. Их взгляд угодил прямиком ему в сердце, и ему снова захотелось поцеловать ее.

Проклиная себя за глупость, Блейк уступил. Подобно силе притяжения, которая прочно удерживала его ноги на земле, его сердце неудержимо стремилось к ней.

Вначале поцелуй был нежным. Он неспешно провел языком по ее нижней губе. Затем язык скользнул в ее сладкий рот… Алиса застонала, и сердце у него снова забилось чаще. Дыхание участилось, закружилась голова… Поцелуй стал более страстным.

За несколько секунд они оба разогрелись почти до точки кипения. Он понимал, что пора охладить мотор — иначе все выйдет из-под контроля.

В глубине души ему хотелось поддаться и плыть по течению. Проверить, чем все может закончиться. Как ему ни хотелось — не нужно было? — верить, что она бросила его из альтруистических соображений, Алиса могла бы вначале поговорить с ним. Она приняла решение за него, лишив его права голоса в их отношениях. Последняя мысль слегка остудила его.

Блейк осторожно обхватил ее лицо ладонями и оторвался от Алисы. Она медленно открыла глаза; ярко-голубые радужки контрастировали с белками. Блейк понимал: надо напомнить себе, как она разбила ему сердце. Его самолюбие получило мощный удар, и он с тех пор зализывал раны, только никого не было с ним рядом, и никто не заметил, как ему плохо. Его жизнь рухнула, несмотря на то, что он сохранял непроницаемый вид. Пусть посторонние думают, что он не пострадал. Конечно, обвести вокруг пальца Лиз ему не удалось. Правда, Лиз, наверное, знает его лучше всех. Вот что он осознал. Последняя мысль отчего-то отравляла ему существование.

— Ты не возражаешь, если перед тем, как мы поедем к врачу, я еще пороюсь в коробках наверху? — спросила Алиса.

Ей тоже захотелось немного отдалиться от Блейка, чтобы навести порядок в мыслях. Ей так же сильно хотелось целовать Блейка, как и ему хотелось целовать ее. Ошибка? Возможно, но ей надоело сидеть на скамейке запасных и не получать то, что она хочет.

Конечно, беременность десятикратно осложнила всю ее жизнь. В первую очередь она обязана думать о ребенке — и точка! Это элементарно.

— Действуй! — Блейк внимательно смотрел на нее, пока она проходила мимо.

Ей нужно как-то провести несколько часов до визита к врачу, а рядом с ним не могла ни о чем думать. Более сильного влечения она ни к кому не испытывала, и сейчас влечение по-прежнему было максимальным.

Жалюзи в гостевой комнате были открыты; комнату заливал солнечный свет. Она открыла дверь чулана. Там стояла открытая коробка с ее вещами.

Должно быть, раньше здесь же лежали ее любимые удобные легинсы для йоги. Она невольно удивилась. Оказывается, она покидала дом в такой спешке, что не захватила несколько своих любимых вещей.

Алиса подвинула коробку к кровати и села.

Роясь в одежде, она поняла, сколько всего оставила. Любимый свитер. Толстовку с капюшоном… Легинсы, любимая одежда. Странно…

Может, она думала, что скоро вернется?

Бумаги о разводе служили верным признаком того, что она не собиралась давать их браку второй шанс. А ведь она выходила замуж по любви, и ей хотелось защитить любимого мужчину… от чего? От кого? От Гнусавого и Хриплого? От Блокпоста и Судьи?

Первая парочка — явно бандиты. А другие двое? Особенно ей не нравилась кличка Судья. Она надеялась, что человек с такой кличкой не служит в правоохранительных органах. Если в деле замешан продажный полицейский или юрист, все кончено. Для нее нет пути назад. С таким же успехом она могла бы сменить имя и покинуть страну. Растить ребенка на дальнем острове или даже в стране Восточного блока, там, где можно бесследно раствориться…

Да, в ее замысле много непонятного. Не в последнюю очередь — Блейк ни за что не допустит, чтобы его дочь росла вдали от него, а он не имел бы возможности участвовать в ее воспитании. Конечно, надо подумать и о его родных. О'Конноры — сплоченный клан. Они коренные техасцы и потомственные скотоводы. Алиса прекрасно понимала, что ребенка из семьи О'Коннор трудно будет спрятать. Не потому ли она сбежала, не рассказав Блейку о своей беременности?

А может, она все понимает неправильно? Вполне возможно, что она узнала о беременности, и открытие стало причиной поспешного бегства. Нельзя забывать и о том, что незадолго до того умер ее отец…

Когда Алиса разговаривала с Блейком, ей казалось, что у них правильные отношения. Они часто беседовали ночью, после лучшего секса в ее жизни.

Да, эту подробность она помнила вполне отчетливо. После поцелуя на кухне на нее нахлынули воспоминания о том, насколько горяча была их страсть и какой привязанной она чувствовала себя к своему мужу во всех смыслах.

Сейчас ей кажется, что сначала она решила развестись, а потом узнала о беременности. А если все наоборот? Что вынудило ее уйти? Почему на нее кто-то охотился? И как все эти события связаны со смертью ее отца?

По словам Блейка, после смерти отца у нее началась депрессия. Алиса прекрасно понимала, как такое могло произойти, ведь они с отцом были очень близки. Его потеря стала тяжелой утратой, которую она с трудом преодолевала.

Единственное, что пока казалось ей совершенно нелогичным и бессмысленным, — ее стремление оттолкнуть единственного мужчину, которого любила.

Она снова вспомнила, что, если бы не ее бегство, муж… точнее, бывший муж… был бы с ней рядом, несмотря ни на что. Просто Блейк такой. В его мизинце больше порядочности, чем у многих — во всем теле.

Она услышала шарканье ног на лестнице и развернулась к двери. На долю секунды сердце подскочило к горлу, и рука взлетела ко рту, не давая ей закричать. Потом она увидела в конце коридора силуэт Блейка и вздохнула с облегчением.

Как только она увидела выражение его лица, пульс у нее участился.

— Только что звонила Лиз. Обнаружилась какая-то техническая ошибка в документах. Кристофера Десмонда и Джордана Беннета освободили.

— Что?! Когда?

— Как и ты, я пока ничего не знаю, — пожал он плечами и посмотрел на коробку. — Ну как, нашла