церемонии как о луковице… мы должны медленно раскрывать информацию. Я не собираюсь умолять тебя, но попрошу в последний раз. Пожалуйста, доверься мне.

Но доверяла ли я ему? Придется подождать и узнать это.

Глава 7

Я не спеша шла обратно в свою комнату, изучая по пути картины в коридорах. Я заметила Моне и остановилась перед картиной из серии «Кувшинки». Я снова и снова прокручивала в голове слова Эссоса о том, что он король, Бог и управляющий Подземным миром.

Я вспомнила обо всем, что знала о смерти и Загробной жизни. Вспомнила о мифах, связанных с ней… рае, аде, карме, реинкарнации. Вспомнила о том, что узнала на занятиях по православию и в жизни.

Мне стало жаль, что я не воспользовалась своим временем, чтобы задать ему больше вопросов о том, чего ожидать от будущего. Вместо этого потратила его, любуясь тем, как очки делали его глаза голубее, и размышляя о том, каково это — расстегивать пуговицы на его рубашке.

Я должна была узнать, насчет Загробной жизни. Должна была спросить его, почему он так долго один. Должна была спросить о многом другом, но боялась, что придется открыть свое сердце.

В этом доме было так много комнат, не только кабинет Эссоса и гостиная. Поднимаясь по лестнице в наши апартаменты, я посмотрела направо, на другое крыло дома, и задумалась, не там ли находятся комнаты Эссоса. Неужели он каждый вечер находился всего в нескольких шагах от нас и мог слышать, как мы сплетничаем в наших комнатах? Когда он лежал в своей постели, о чем он мечтал?

Я услышала разговоры наверху и плач — все рассуждали о том, что будет дальше и что это значит. Пока я шла по коридору, из-за дверей доносился шепот, обрывки разговоров девушек с Эссосом, когда они рассказывали своим самым близким друзьям о своей жизни.

Кэт ждала меня в моей комнате. Как бы я ее ни любила, но хотела бы остаться одной, чтобы обдумать наш разговор с Эссосом. Чувствовала, мои нервы были уже на пределе.

Могла ли я доверять этому человеку? Открыться, а потом получить отказ? У меня никогда не было одного социального работника дольше нескольких месяцев, никогда не было одной семьи, пока мне не исполнилось десять лет и меня не усыновили. Просить меня о доверии, когда я знала его всего один день, все равно что просить кого-то залезть в фургон с надписью «Бесплатные щенки».

В то же время я не могла перестать думать о кулоне с солнцем. Мне казалось, что, если бы он не хотел, чтобы я увидела его, то не показал бы. Или это было сделано для того, чтобы заручиться моим доверием? Что наталкивало меня на мысли о нашей случайной встрече перед завтраком.

Конечно, он не хотел, чтобы кто-то узнал об этом, поскольку это мог положить конец всей церемонии, и кто знает, когда следующий автобус, полный студенток, съедет с обрыва.

— Это было… странно, — начала Кэт, притягивая Милашку ближе к груди и подтягивая колени. Неудивительно, что она решила принести своего питомца в мою комнату, пока ждала меня.

— Думаю, пора уже принять, что странность нынче в норме. — я села на кровать и сняла один ботинок, затем другой. Должна ли я рассказать Кэт о нашей встрече сегодня утром? Я доверяла ей, но что-то удерживало меня, что-то, что должно остаться только между мной и Эссосом. Ну, и Сибил, но, похоже, она безоговорочно ему доверяла. — Как прошла твоя непринужденная беседа?

— Ну, мы говорили о том, что стать его парой сродни тому, чтобы стать президентом. Я не буду просто женой какого-то влиятельного человека. У той, кого он выберет, будут свои полномочия, и он сказал, что хочет себе такого партнера, кто будет принимать решения вместе с ним. — Кэт уже переоделась в одежду для отдыха. Я завидовала ей, зная, что, моя беседа была самой последней, и поэтому у меня совсем немного времени, прежде чем нам придется переодеться к ужину.

— Все еще замышляешь мировое господство? — спросила я, мои карие глаза встретились с ее глазами в зеркале.

— Я все еще верна себе, не так ли?

Я рассмеялась.

— На ужин нам нужно надеть вечернее платье.

— Господи. На что мы подписались? — сказала я, глядя на свой гардероб и понимая, что все эти изысканные платья имеют смысл. У меня было такое чувство, что прошли те времена, когда мы ели рамен на ужин в постели, надевая леггинсы и старую футболку. Вместо этого мы пытались стать королевами и должны выглядеть и вести себя соответственно. — Думаю, мы проведем нашу Загробную жизнь, играя в переодевания.

— О чем вы говорили? — спросила Кэт, наблюдая за мной краем глаза.

Я подошла к полке с обувью так, чтобы оказаться к ней спиной.

— Обычная беседа. Надежды, мечты, как сиротство сформировало то, кем я являюсь сегодня. Почему он ходит в костюмах. Стандартные вещи.

— Так ты рассказала ему о своих родителях?

— В общих чертах. Можешь гордиться мной; я открылась больше, чем обычно. — я еще не была готова признаться Кэт в тех сожалениях, о которых рассказала Эссосу. Уверена, что она поймет это, ведь ее собственное горе еще так свежо.

Наступила пауза, когда я вспомнила о том, как Кэт плакала в первую ночь в доме. Ее семья была добра ко мне, когда приютила меня к себе на лето после первого курса, но установление связи между родителями и детьми не было для меня чем-то естественным.

Желая разрядить обстановку, я повернулась к ней. На ее лице было написано, что она знает, что я не была до конца откровенна с Эссосом.

Мне неприятно, что, даже не зная содержания нашего разговора, она лишь взглядом говорила, какая я лицемерка. Эссос просил меня доверять ему. Не своей глупой голубой рубашкой, а тем, что показал ожерелье, которое ему очень дорого.

— Неужели мне нужно выкладывать все свои травмы мужчине, который итак знает о нас достаточно, раз у тебя есть медвежонок, а в моей шкатулке лежат кольца моей бабушки? Маловероятно.

Кэт пожала плечами, крепче сжимая Милашку. Сколько раз Эссос проходил через это? Сколько раз он обжигался в попытках найти… что, любовь? По крайней мере, он пытался найти себе партнера, а я промолчала, не желая ничем делиться. Хотя доверие может даваться нелегко, я видела, что он также пытался найти кого-то, на кого бы он мог положиться. Тяжело поверить, что пытаться строить отношения с двадцатью