молнией полетел в сторону рыжегривого витязя. Новость о смерти Гудбранда не стала неожиданностью для прелестной воительницы. Но вместе с тем явно выбила её из колеи. Одно дело — подозревать и совсем другое, знать точно.

— Ну и дурёха же, — между тем успел проворчать себе под нос Ратибор, опуская Ярика и на этот раз даже не пытаясь блокировать несущееся ему в грудь дугообразное лезвие. Остриё необычного ятагана проткнуло кожу дюжего ратника в области сердца и так и замерло в воздухе, слегка подрагивая на весу. Ещё чуть-чуть, и быть беде непоправимой. В лесу настала невероятная тишина. Казалось, даже пробегающий недалече ручеёк, и тот примолк в ужасе от чуть было не случившегося отправления могучего воина в чертоги к Перуну.

— Ты сам дурак! — прекрасная валькирия, чудом успевшая остановить кончик ятагана в паре сантиметров от сердца русича, торопливо отдёрнула саблю и испуганно уставилась на тоненькую струйку крови, побежавшую по груди рыжего берсерка из образовавшегося прокола. — У твоего дырявого скворечника что, ещё и крышу сорвало⁈ Почему не защищался⁈ Я же тебя сейчас чуть не убила!

— Ну так и зажмурила бы, чего остановилась на вершок от цели? — огневолосый гигант криво ухмыльнулся. — Разве ты не за этим пришла?

— За этим! — свирепо бросила Анника в лицо русичу. — Но я вижу, что ты не врёшь мне! А ента значит, что Гудбранд, абы кому сей амулет никогда не отдавший бы, видел в тебе если не друга, то уж собрата по оружию точно! А я, Ратибор, с теми, кому мой братишка верил и на кого положился, не воюю!

— Ха, малявка, надо же! Ты знаешь, как меня зовут!.. — молодой богатырь скупо улыбнулся уголками губ.

— Ещё бы! Ты что думаешь, я не ведаю имени того, за чьей башкой припелёхала? — Анника досадливо обтёрла кончик сабли о кусты папоротника и убрала волнистый клинок в ножны. — Да и кто тебя не знает, хряк рыжий! Твоё имя гремит на всю округу! Даже до наших краёв докатилось, что за некоего варвара-русича, чемпиона Кузгара, император Солнечной державы тысячу золотых предлагает! Э-эх, жаль, такие деньги сквозь пальцы просочились!..

— Ещё не поздно, Мочалка…

— Заткнись, козлище! — северянка нагнулась, быстро сорвала лист подорожника, сердито плюнула на него, а затем с силой звонко шлёпнула природный компресс на рану витязя, ею же и нанесённую. — А ещё раз меня так назовёшь, я тебя голыми руками придушу!..

— Как скажешь, малая, — Ратибор широко улыбнулся. — Ну а насчёт денежек за мою маковку, и правда обидно; куш-то солидный. Но есть у меня одна запылившаяся индейка…

— При чём тут индейка?.. — Анника недоумённо заморгала.

— Тьфу ты, оговорочка… Мне явно нужно пожрать, — Ратибор смущённо хмыкнул. — Идейка, имел в виду. Периодически всплывает в моём котелке. О том, как бы золотишко заполучить, что Эдиз обещал за мой купол. Но нам потребуется подмога. Где там ватага-то твоя?..

— Да в «КиМе» наверняка гуляют. Ну, в таверне «Кот и Мыши», — светловолосая валькирия, увидев вопросительный взгляд Ратибора, не преминула расшифровать краткое название увеселительного заведения, в коем отдыхает её шайка. — В Лагурине ента, ближайший приграничный городок по ту сторону Багряных топей, то бишь уже в Дакии, соседней с Ослямбией стране. А что?..

— Они как, чисто за черепами охотятся или готовы взяться за любое пакостное дело, лишь бы оное отозвалось переливистым звоном монет в кисете?

— Ха! — Анника презрительно хмыкнула. — За любое, конечно! У нашего атамана ни чести, ни стыда, ни совести, ни принципов! И головотяпов он себе подбирает таких же! Грабануть кого, сразбойничать, убить аль облапошить; суть не важна; за всё берутся мерзавцы, ибо это лишь средство для пополнения мошны! Я примкнула к ним вынужденно и при первой же возможности, как только достигну своей цели наскрести хоть плошку дукатов, испарюсь восвояси. Ибо ента те ещё уроды и негодяи!

— Хорошо, — молодой богатырь удовлетворённо кивнул. — В таком случае твои лиходеи нам пригодятся.

Глава 9

Награда

Дакия. Лагурин. На въезде в город. Спустя три с половиной недели

Раскинувшееся в девятистах шагах за Багряными топями дакийское приграничное поселение, официально именуемое Лагурином, представляло собой, по меркам Ивропии, небольшой, выполненный из дерева порубежный городишко с населением под пять тысяч человек. Довольно неказистый как по первому впечатлению, так и по второму, обнесён он был старым дубовым частоколом высотой не более двух метров. Весь гарнизон данной, ничем особо не примечательной захолустной слободы состоял из четырёх десятков ленивых стражников, единственным развлечением которых изо дня в день было считать мух да обирать честной и не очень люд, неведомо какими путями забредший в эту пограничную глухомань.

До недавнего времени в Лагурине, состоявшем в основной массе своей из невысоких, одно- и двухэтажных домишек, жизнь текла вполне себе размеренно; на границе между Ослямбской империей и лояльным, вассальным ей уж полтора века Дакийским царством всегда было тихо. В большинстве своём среднерослые, склонные к полноте дакийцы вообще страсть как не любили куда-нибудь спешить; медлительность являлась их отличительной, национальной чертой. Но всё изменилось около трёх месяцев назад; именно тогда в город начали прибывать стекавшиеся со всей Ивропии первые сорвиголовы, спешно отправлявшиеся затем в Багряные топи за чемпионом Кузгара. И спокойное течение жизни в Лагурине нарушилось; всевозможные неугомонные ватаги разбойников, наёмников да и просто ловцов удачи серьёзно всколыхнули устоявшийся неторопливый местный уклад. Впрочем, очень быстро тамошнее население свыклось с производимыми незваными гостями шумом и гамом да стало относиться к нашествию громил разного пошиба более сдержанно, даже с весьма специфическим чёрным юмором, злорадно желая им в спины найти-таки того, за кем пришли; ведь как известно даже последней собаке в Лагурине, из утопавших за головушкой Ратибора никто так и не воротился назад. До сегодняшнего дня.

— Тпр-р-у-у-у! Стоять!.. Ха!.. Кого ента вы привезли⁈ Не может быть! Кагул, глянь-ка, глянь! Никак рыжий варвар собственной персоной! Точно он, тот самый⁈ Ого! Словили-таки поганца⁈ Ай да Хасван, ай да молодец! Обещал, что привезёт живым или мёртвым этого буйного дикаря, и ведь сдержал слово, и месяца не прошло!.. — обращаясь к напарнику, заливисто заголосил на всю округу тучный стражник лет сорока — сорока пяти. Небрежно облокотившись на набалдашник рукояти видавшей виды алебарды, рыхлый дакиец вместе с товарищем по караулу, по внешнему