Шрифт:
Закладка:
В повозке, за крепкой стальной решёткой хмуро восседал громадный полуголый рыжеволосый исполин. Руки его были надёжно связаны толстой пеньковой верёвкой; левая половина лица покрыта тёмно-багровой коростой; очевидно, кровушки натекло из доброй сечки над левой же бровью. Рана у варвара явно образовалась от удара чем-то очень тяжёлым по физиономии; кулаком такую вряд ли нанесёшь.
Сопровождала телегу с ценным пленником разношёрстная компания охотников за головами в количестве полутора десятков пеших бойцов, состоявшая из лихих людей самого разного роду и племени, начиная от сидевшего на облучке и самолично правившего повозкой главаря ватаги, долговязого аскера Хасвана, а также нескольких западных воителей вроде трёх алгурийцев с лидийцем да шварийцем и заканчивая парочкой суровых варягов.
— Так и есть, Альтус, так и есть! Ентот рыжий косолапка — тот самый могучий рус, за башку которого несметные деньжищи император Ослямбии предлагает! — тем часом не без гордости просипел в ответ вожак головорезов, довольно скалящийся ещё молодой малый лет тридцати на вид, но с уже имеющейся знатной проплешиной на некогда кучеряво-мглистой макушке.
— Как же ента вам удалось взять его, да ещё живьём⁈ — недоумённо-подозрительно проскрипел второй стражник на вратах Лагурина, подойдя к железной клетке и дотошно осмотрев да на всякий случай ещё и ощупав на её массивной двери два тяжёлых засова с булатным замком. Придраться было не к чему; они оказались надёжно заперты. К толстенным прутьям решётки из вифирийской стали вопросов тоже не возникло; впавшего в бешенство слона смогли бы сдержать, не то что человека. — Столько ватажек уже не воротилось из тех, кто за варваром ломанулся, — продолжил недоверчиво бурчать мнительный караульный. — Отпетые головотяпы средь них встречались, куда посерьёзнее твоего разномастного сборища любителей заложить за воротник!
— Но-но! Ты, Кагул, не наговаривай!.. — недовольно скривился Хасван, спрыгнувший с облучка и непринуждённо облокотившийся на передний край телеги. — Я понимаю, завидно, что мы куш такой урвали, но держи себя в лапах! На вот тебе! За проезд в град и на винишко к вечеру! — в загребущие руки стражника полетела серебряная монета, ловко им сцапанная на лету. — А ента тебе, на пивко! — второй похожий блестящий кругляш игриво просвистел в сторону Альтуса, так же, благодаря за много лет отточенным навыкам, легко поймавшего дукат прямо в воздухе. — Не забудьте хряпнуть по чарке-другой за нашу удачу!..
— Щедрый сегодня, да? — понимающе хмыкнул враз подобревший Кагул, убирая монету в кисет на поясе. — Но так как ты у нас без пяти минут богатей, каких свет не видывал, давай-ка, не жмотись и накинь нам ещё по паре таких серебреников! На жаркое с элем да на похмелиться с утреца. А затем вещай уж, как взяли такого матёрого хищника!.. — стражник с глубочайшим уважением обежал пытливым взором могучего пленника, молчаливо сидящего, чуть понурив голову, на своей пятой точке в углу клетки.
— Как, как, с помощью хитрости и воинской смекалки, да не без доли везения! — лицо жадного Хасвана на миг кисло перекосило, но следом запрашиваемые монетки споро метнулись в загребки к ушлым караульным. — А ещё, конечно, не без участия нашей славной валькирии! — вожак ватаги кивнул на белокурую деву щита, выглянувшую из-за спин наёмников и попытавшуюся приветливо улыбнуться рыхлым стражникам. Правда, это у неё не очень хорошо получилось; скрытое презрение к отожравшимся пузанам мимолётной тенью скользнуло-таки по прекрасному лику Анники.
— А-а-а, новенькая твоя лиходейка? Лапочка! — Альтус, похотливо облизнув пересохшие губы, беззастенчиво обежал маслянистым взглядом красавицу-варяжку, явно при этом мысленно её раздевая, затем одобрительно причмокнул и вопросительно зыркнул на Хасвана: — И чем же она подсобила? Между ног, что ль, дикарю вдарила?
— Угу! Причём лбом! — улыбнулся уголками губ главарь шайки.
— Ах-а-х-ах!.. — Кагул хрипато прыснул в кулак. — Наверняка так и было! Иначе вы бы его ни за что не захомутали!
— По-любому! — Альтус не преминул захихикать в унисон с напарником по караулу, а следом за ним загоготала и вся застывшая у ворот разбойничья шобла. Не смеялась только раскрасневшаяся, недобро прищурившаяся Анника, невзначай положившая длань на рукоять своего ятагана; в мыслях она явственно уже порубала шутников на шкварки. Встретившись глазами с предупредительным, осаживающим взором атамана, хмурая воительница яростно стрельнула в ответ карими очами, после убрала ладонь с меча, взяла себя в руки и холодно процедила:
— Зачем ты сейчас рассказал, Хасван, каким способом лично пленил варвара? Ещё утром ты просил оставить это в тайне!
Дружный громогласный хохот вновь разнёсся по окрестностям. Ржали, аки старые мерины, все, кроме пленника, стройной варяжки и зло сверкнувшего моргашками Хасвана, которому явно не понравилось, как шутканули уже над ним. Но стражи не обратили на странноватый обмен взглядами главаря наёмников и Мурчалки никакого внимания, ибо Альтус так согнулся пополам от смеха, что выронил топор, а Кагул же вообще шлёпнулся на мясистый зад и конвульсивно затрясся в приступе безудержного веселья.
— Гы-гы-гы, аж до слёз! — наконец, отсмеявшись, прерывисто крякнул Альтус, размазывая по одутловатым щекам вязкие сопли, ненароком вылетевшие наружу от случайного чиха. — А северянка у тебя острая на язычок, как я погляжу! И горяченькая!.. Я бы с такой забаловал!..
— Размечтался! — неприязненно бросила Анника, презрительным взором испепелив обрюзгшего стражника на месте.
— Она такая, — тем часом кисло буркнул долговязый аскер, впрочем, тут же со всё нарастающим воодушевлением продолжив: — Ну а ежели серьёзно, то на самом деле заслуга Анники немалая; подослали мы её к рыжему дикарю прям в Багряные топи! Она за несколько дней разыскала его лежбище, втёрлась к русичу в доверие, пленила сладкими речами и лаской, а затем подмешала ему в мясную похлёбку конскую порцию сонного лотоса! Варвар всё сожрал, да ещё добавки попросил, хе-хе! Ну а опосля ожидаемо отрубился! Тут-то мы его тёпленьким и спеленали! Правда, умаялись эту неподъёмную тушу тащить!.. Одно время даже за ноги волокли, как покойника — и не очухался ведь! Только к следующему дню зенки продрал, когда уже связанного в клетку закидывали. Дёрнулся было спросонья, да мы его поленом по харе саданули, сразу успокоился, то бишь вновь задремал, ха-ха! Нет, ну вот ведь лопух: на женские чары попался, аки
