Шрифт:
Закладка:
– Да, Алан, и ты оказался прав, – сказала мисс Трихерн, – но теперь все это в прошлом, не так ли?
– КОГДА Я ВЕРНУЛСЯ, ты сказала, что случившееся доказало мою правоту, и я оставил все как есть. Но, несмотря на это, облако не исчезло. Оно остается впереди, Мэй, и оно темнее, чем когда-либо, и гораздо ближе. – Макрей невольно вздрогнул.
Сильно огорченная, девушка попыталась даже в эту последнюю минуту отговорить его от столь неудачного путешествия, но безуспешно. Точно так же, как раньше Алана невозможно было склонить к тому, чтобы он поехал на станцию, теперь его единственной мыслью было отправиться туда. Девушка поняла, что дальнейшие ее слова будут потрачены впустую. На нее саму его дурное предчувствие не произвело особого впечатления, но она была бы очень рада, если бы он отказался от поездки. Но видя, что он непоколебим, она сделала все возможное, чтобы подбодрить его, и добилась в этом некоторого успеха. И все же расставание было печальным, а внешняя веселость обоих влюбленных несколько натянутой.
Плавание прошло без происшествий, и 26 июля, накануне назначенного дня, Стэнли и Алан высадились на станции X.
Профессор Радж познакомился со старшим офицером, лейтенантом Хьюзом, и выяснил, что все приготовления к его приезду были сделаны и что им с Макреем выделили комнаты. Стэнли вручил Хьюзу принесенные с собой документы, дававшие ученому полномочия пользоваться сигнальной комнатой, и его нетерпение проверить цель своего путешествия было столь велико, что в тот же вечер они с Аланом сели за сигнальный стол.
МАКРЕЙ ВКЛЮЧИЛ ПРИЕМНИКИ.
– Вы здесь? – спросил он, и ему сразу же пришло в голову, что он без всякого умысла использовал тот же низкий тон, что и в своих предыдущих разговорах. Затем он замолчал.
Профессор Радж был достаточно убежден в заинтересованности жителей Венеры в контакте с Аланом, чтобы быть уверенным, что их с Макреем прибытие на станцию X было замечено, тем более что венерианский собеседник Алана сам говорил о том, что они были способны наблюдать за землянами. От этого, очевидно, зависело, насколько быстро Макрею ответят.
Время, казалось, тянулось бесконечно. Профессор не мог оторвать глаз от своего спутника и не мог спокойно сидеть на стуле. Точно так же он не мог теперь, когда наступил столь великий момент, полностью изгнать из своего сознания мысли о втором, марсианском голосе. Он чувствовал себя так, словно протягивал руку в темноте, ожидая схватить желанный предмет, но с неприятным чувством неуверенности в том, что его пальцы могут сомкнуться на предмете, а не в пустоте.
Прошла одна, две, три минуты. Радж забарабанил пальцами по столу. Неужели этот момент никогда не настанет? Перед ним лежали его часы, и он видел, что прошло всего четыре минуты. Потом прошло пять минут, потом шесть – таков был интервал между репликами в предыдущих разговорах Макрея, но ответа не последовало. Стэнли почувствовал, как у него пересохло в горле. Секундная стрелка его часов поползла дальше.
Внезапно Алан вздрогнул, и профессор, увидев это, чуть не вскочил со стула.
– Да, я здесь, – сказал Макрей, а затем, отвернувшись от трубки к Раджу, прошептал, как они договаривались: – Это он!
ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ профессор – он быстро привык к этим задержкам – увидел, что Макрей начал делать стенографические заметки. Молодой человек повторял слова венерианца, когда писал, и таким образом Радж мог следить за разговором.
– Вы сейчас не один? – спросил голос из космоса.
– Да, со мной ученый джентльмен, и он надеется поговорить с вами, – ответил Алан.
– Мы уже слышали о профессоре Радже. Сейчас он не может слышать мой голос, и нам нужны вы, но по какой причине, я объясню ему, когда это будет возможно. Тогда желательно будет сразу же установить прямую связь с ним. Спросите его, готов ли он к тому, что я возьму его под контроль, установлю с ним полную связь.
Стэнли Радж, услышав эти слова, повторенные Макреем, сразу же догадался, что от него требуется, но не понял, какими средствами это должно быть достигнуто. Пару мгновений он молчал. Ему предлагали пойти на большой риск, отдать свое «я» под контроль другой личности. Несколько секунд ученый торопливо размышлял, а затем он, казалось, пришел к какому-то решению и жестом велел Алану убрать наушники.
– Макрей, вы все еще отчетливо помните те два голоса, которые слышали в тот момент, когда были здесь в прошлый раз? – спросил Стэнли.
– Совершенно отчетливо, сэр. Я вообще никогда этого не забуду! – заверил его молодой человек.
– Вы совершенно, абсолютно уверены, что голос, который вы сейчас слышите – это первый голос, тот самый, с которым вы разговаривали?
– Вполне уверен, сэр.
– А было между теми двумя голосами какое-нибудь сходство?
– Вообще никакого! Второй голос, – добавил Алан, и профессор заметил тот же тон и то же выражение благоговейного ужаса, которые поразили двух слушателей Макрея на борту «Сагитты», – был… был… я бы сказал, от него шло тепло. Это был самый дружелюбный голос, какой когда-либо говорил со мной.
После еще одной короткой паузы профессор решился:
– Передайте, что я готов сделать все, что он пожелает.
«Вот только я в упор не вижу, как это можно сделать», – добавил он про себя.
– Да, он согласен, – ответил Макрей голосу.
СПУСТЯ ПОЛОЖЕННЫЕ ШЕСТЬ минут Алану и Стэнли пришло указание:
– Встаньте лицом друг к другу.
Профессор Радж понял, что Макрей каким-то образом будет использован в качестве медиума, но он по-прежнему не мог догадаться, как все это будет работать. Он знал, что воля его венерианского собеседника настолько велика, что его собственная сила никак не смогла бы войти с ним в контакт.
Голос, тем временем, обратился к Алану:
– Несмотря на то что вы находитесь под моим влиянием и именно благодаря установившемуся у нас взаимопониманию слышите меня, этого недостаточно для настоящей цели. В нынешней фазе связи между нами эта попытка потерпит неудачу, во-первых, потому, что вы, вероятно, не сможете повлиять на профессора Раджа, который, вероятно, обладает более сильным умом, а во-вторых, потому, что, если вы преуспеете, он будет находиться под вашим влиянием, а не под моим, и поэтому все равно не сможет услышать меня. Необходимо, чтобы вы перешли во вторую фазу, в которой ваше сознание сливается с моим. При этом вы сначала заснете, а потом будете действовать так, как я вам укажу. В мысленном контакте почти не будет нужды в словах.
Макрей мгновенно отреагировал на первый же намек, на упоминание слова «сон» – не оказывая никакого сопротивления, его сознание ускользнуло от него, как это происходит с человеком, принявшим обезболивающее.
