то на самого Кострова.

– Юлин бывший муж решил, что у него девять жизней в запасе. Предлагаю убедительно развеять его сомнения.

Скай почувствовал, как его пальцы сжала холодная ладонь, и обернулся. Наумова еле слышно спросила:

– Вы его убьёте?..

– Мы ж не головорезы! – вместо Павла рассмеялся шатен. – Мы мозгоправы. Но есть нюанс.

– Ага, – буркнул брюнет, выводя Глеба с заломленными за спину руками в наручниках. – Мозги вправляем быстро, но больно.

– Паш… Это всё законно?..

Костров тёплыми пальцами нежно сжал её лицо:

– Это уже не твоя головная боль. Я уеду с ребятками на пару часов. И потом сразу вернусь к тебе.

Юля в отчаянии замотала головой и снова схватила его за локоть.

– Нет, милая, я правда должен. Хочешь, Пушка тебе оставлю? Чтобы не было страшно. Договорились? Я быстро. Туда и обратно.

– Куда туда?

– Туда, где глупеньких мальчиков учат, что бить девочек нехорошо, – снова жизнерадостно ответил шатен. – Если мама с папой вовремя не научили.

– Не плачь. Всё позади, – Скай чмокнул Снежную Королеву в кончик носа и быстро обулся, глядя на своего верного пса: – А ты останешься тут и будешь охранять Юлю.

Пушок вильнул хвостом и тут же улёгся у ног Наумовой.

– Всего хорошего, – брюнет опасно улыбнулся ей на прощанье, и по его лицу было понятно, что Глебу ничего хорошего не светило.

Когда дверь за мужчинами захлопнулась, Юля без сил скользнула спиной вниз и, обняв колени, шумно вздохнула. Пушок подполз поближе и ткнулся мокрым носом в её ладони.

– Хороший мальчик… Спасибо тебе…

* * *

– Только попробуй голос подать. Без яиц останешься, – дёрнув Глеба за подбородок, угрожающе процедил возвышавшийся над ним Черномор.

– Если б они у него ещё были, – Скай, сжав челюсти, с отвращением смотрел на миловидное ухоженное лицо Белинского, на котором уже успело расползтись тёмно-фиолетовое пятно синяка.

Голова Глеба раскалывалась от боли, перед глазами всё плыло. Места собачьих укусов жутко горели, словно их окунали в кипяток.

– Чего-то он какой-то вяленький, – прыснул Сатир. – Даже неинтересно…

– Зато до моего прихода был шустренький.

Двери лифта распахнулись и внутрь с опаской глянула пожилая пара. Костров вышел первым и уверенным голосом произнёс:

– Полиция. Беспредельщика задерживаем.

В подтверждение его слов двое мужчин в чёрном согнули Глеба и грубо повели на выход.

– Помогите… – просипел он, но тут же отхватил удар по рёбрам.

– Молчать! Распугиваешь тут жителей!

Супруги растерянно переглянулись, но решили, что происходящее действительно походило на задержание преступника, и скрылись за створками лифта.

Зажав Белинского с обеих сторон, Скай и Сатир уселись в чёрный бронированный внедорожник сзади. Черномор плюхнулся за руль:

– Куда едем?

– До твоей цитадели далековато, да? – Костров хмурил лоб.

– Ага, часа полтора в одну сторону.

– В лесочек бы его, да погуще, – прыснул Майоров. – Наверняка есть что-то поближе.

– Сейчас… – Матвей крутанул пальцами карту в навигаторе, что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и нажал на газ.

Скай вытащил из кармана смартфон Глеба, сунул его ему под нос для разблокировки и открыл последние переписки. Белинский тем временем попытался озираться по сторонам, чтобы запомнить, куда его везут, но Сатир, деликатно кашлянув, выудил откуда-то тканевый мешок и ловко накинул его на голову пленника:

– Много будешь знать, бессонница замучает.

– Вот дебил… – листая последние диалоги Белинского с непонятными мутными личностями, Павел усилием воли заставлял свои глазные яблоки не закатываться.

– Чего там? – пихнув Глеба головой вниз, Майоров непринуждённо перегнулся через его спину и попытался всмотреться в содержание переписок.

– Безответная любовь к лёгким деньгам и долбо… Ладно, я даже пересказывать это не хочу. Как можно быть таким дебилоидом? – не удержавшись, Костров ткнул Глеба локтем в рёбра.

– В картишки проиграл? – хмыкнул Матвей, двигаясь к выезду из Москвы.

– Да если бы. Вложился по полной в какую-то левую крипту. В долги влез, да ещё и дружков этих своих ввязал, которых до этого точно так же уговорил Юлину компанию угробить. Сборище безмозглых долбоклюев. Так вам и надо, уродам.

– Классика… – Майоров качнул головой и сунул в зубы сигарету, протянув пачку Скаю.

Несмотря на приоткрытые окна, воздух в машине наполнился навязчивым запахом табака. Белинский, так и оставшись в согнутой позе, захрипел и надрывно закашлялся.

– Поперхнулся что ли? – Сатир от души постучал ему ладонью по спине, но кашель лишь усилился.

– Блин. У него же астма, – Костров насмешливо выдохнул сигаретный дым.

– Какой хрупкий малыш, – прыснул Майоров.

– Не откинется? – Черномор глянул на него в зеркало заднего вида.

– Не должен, – но, поразмыслив, Павел всё же выпрямил пленника и приподнял мешок на его голове до уровня носа.

– Инг-галлят-тор… – со свистом вырвалось из надрывающихся лёгких Белинского.

– Обойдёшься. Тебя мамочка не научила дыхательной гимнастике?

До лесополосы они ехали молча. Костров боролся со своим бешенством, сжимая и разжимая кулаки. Сатир задумчиво улыбался, глядя в окно. Глеб продолжал хрипеть, с трудом вдыхая воздух.

– А вот и кустики симпатичные, – проехав вглубь густых посадок, Матвей припарковал внедорожник между двумя соснами. – Приступим?

На свежем воздухе Белинский ощутил было облегчение, но тут же напрягся ещё сильнее при виде большой садовой лопаты и мотка крепкой верёвки внушительных размеров:

– К-куда в-вы мен-ня т-тащите?! – он попытался вырваться из железной хватки парней, но те лишь угрожающе рассмеялись. – Отп-пустит-те! У м-меня р-ребён-нок!

– Хорош заикаться! Раньше надо было думать. И о ребёнке, и о подружке. Когда к Юле припёрся. Когда ударил её. Где мозги были?! – Костров с силой приложил Белинского спиной к стволу сосны.

– Я б-больше не п-приду… Обещаю!!!

– Разумеется, – левый кулак с коротким размахом угодил чётко в печень, и взвывший от острой боли пленник рухнул на колени.

– Вы гляньте, и не промёрзла ещё, – лопата в руках Черномора легко входила острым краем в прикрытую свежим снегом землю вперемешку с осыпавшимися пожелтевшими иголками и прелой листвой. – Дел на десять минут.

– Пожалуйста… Не надо… – упираясь щекой в снег хрипел Белинский. – Я больше никогда… Скажите, что сделать…

– Лежи и не рыпайся, – Сатир пихнул его в ягодицу твёрдой подошвой армейского ботинка.

Раздалось сиплое всхлипывание, а за ним – жалобный скулёж. Трое мужчин синхронно уставились на Глеба.

– По ходу и правда яиц у него нет, – хохотнул Матвей.

– А дитё тогда как заделал?

– Может, не от него? – Сатир приподнял воротник, отворачиваясь от ветра.

– Отпустите… – дрожа не то от холода, не то от ужаса, снова пролепетал Белинский.

– Вот выкопаем ямку и сразу отпустим. Прямёхонько в неё, – Черномор пихнул Майорова в плечо и передал ему лопату: – Твоя очередь.

– А чего я-то? Костров, твоя ж вендетта!