Шрифт:
Закладка:
– Что?.. Куда? – обернувшись, она удивлённо уставилась на уже одетого Кострова. – Почему так рано?
– Ну я же отец-одиночка, – опустившись на колени у края кровати, тот забавно сморщил нос.
– В смысле?.. Ты никогда не говорил… – лицо Юли вытянулось от внезапной новости. – У тебя есть ребёнок?
– Юль. Пушок. Если я его вовремя не выгуляю, он будет очень грустить. Или съест ещё пару ботинок.
– Господи, умеешь ты взбодрить рано утром! – она тихо рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку.
– А что, чужие дети для тебя весомое препятствие в отношениях?
– Почему? Нет. Просто очень неожиданно прозвучало твоё «отец-одиночка».
– Ладно, я поеду.
– Я тебя провожу, – оглянувшись, Юля заметила свою тунику на полу, натянула её на голое тело под красноречивым взглядом Павла и побрела в прихожую. – Вечером увидимся?
– Я тебе ещё не надоел? – Скай завязал шнурки, выпрямился и нежно чмокнул её в кончик носа.
Юля задумчиво смотрела на Кострова снизу вверх, будто прикасаясь взглядом:
– Как думаешь, в тридцать четыре ещё можно влюбиться за один день?
– Надеюсь, что да.
– Я тоже, – обняв его, она прижалась щекой к колючему свитеру: – Потому что твоей любовью я, кажется, наполнена до краёв. Хочу скорее вернуть долг…
– Моя Снежная Королева, – Скай потёрся носом по шёлку её волос.
– Почему Снежная Королева? – глухо раздалось сквозь шерстяную вязку.
– Э… – он запоздало вспомнил, что никогда не называл Юлю этим прозвищем вслух.
– Я вроде не холодная. Или это из-за цвета волос?
– Нет. Это была моя первая ассоциация с тобой. Красивая, неразговорчивая, безмятежная.
– Хм… – Наумова хитро улыбнулась.
– Серьёзно. Ты меня сразу поразила. Но я сопротивлялся как мог и долго продержался.
– А раньше ты в клиенток не влюблялся?
– Не-а. Я вообще невлюбчивый.
– Ладно, невлюбчивый, – Юля наконец-то ослабила объятия. – Позвони, как освободишься для меня.
– Тогда не ложись спать, – рассмеялся Костров. – Да, с тебя даты и рейс. В чемодане я не полечу!
* * *
«Был пацан, и нет пацана… Помянем!»
Ближе к полудню Скай получил скорбное сообщение от друга и вспомнил, что обещал «отчитаться». Пришлось звонить.
– Кость, сплюнь.
– Что? И жизнь хороша, и жить хорошо? Крылышки отросли уже? Рассказывай давай.
– Да шикарно всё, – Костров, сидя на полу рядом с обедающим Пушком, упёрся затылком в дверцу кухонного шкафчика и с наслаждением выдохнул вверх густой сигаретный дым.
– Пёсель сработал? – хмыкнул Сатир.
– Всё вместе. Хотя, надеюсь, я всё-таки был в приоритете.
– Ну? Где были, что делали? Колись.
– Тебе правда интересно?
– Я ж друга потерял. Хочу подробностей твоей погибели!
– Да прекрати.
– Костров, я серьёзно. Ты теперь минимум на месяц с радаров пропадёшь. А потом начнётся. «С ночевой не могу», «в стрипклуб не поеду», «проституток мне не дари».
– А ты мне их и не дарил ни разу.
– Не важно! Меня радовала сама гипотетическая возможность это сделать.
Скай от смеха поперхнулся дымом и шумно закашлялся:
– Ну прости… Матвею подари! Он оценит.
– Да вот только Черноморушка у меня и остался.
– Не ной. Вдруг послезавтра и на тебя рухнет та самая. И ты меня поймёшь.
– Мне этого добра не надо! Не заманишь. Я вообще в марте в Барселону навострился. Пройдусь по борделям, оттянусь всласть. Вот хотел тебя позвать, а ты по ходу уже окольцуешься на День святого Валентина.
– Майоров, лошадей не гони. Я с ней всего сутки как.
– Так вы и переспать успели?! Вот ты перец!
– Я не… С чего ты вообще взял?
– Точно переспали. Голосок-то дрогнул. Ох, Костров.
– Заткнись. Я её люблю.
– А она тебя?
– Уже почти.
– Ладно, воробушки, резвитесь. Если псину надо будет куда-то пристроить на ночь, ты знаешь: ко мне не обращаться.
Скай снова расхохотался, чуть не выронив смартфон:
– Я всегда знал, что ты меня поддержишь в самый ответственный момент.
– Бывай, влюблёныш.
* * *
«Взял билеты на те же дни. Рейс другой. Буду тебя в Тае встречать!» – сообщение от Павла заставило Юлю расплыться в счастливой улыбке от предвкушения совместного отдыха.
«Шикарно! А сегодня какие планы?»
«Через час украду тебя погулять, а потом оставлю себе на ночь для жутко пошлых игрищ. Хрустящая клубника уже ждёт тебя!»
Зажмурившись, Наумова тихо рассмеялась, а по её телу понеслась мягкая тёплая волна ночных воспоминаний.
«Собираюсь!»
Лёгкой танцующей походкой Юля направилась в спальню и раскрыла шкаф, размышляя, что надеть. Мороз за окном крепчал, вчерашний тихий снегопад превращался в уверенную колючую метель, и вероятность затяжной прогулки сводилась к минимуму. Наумова достала с верхней полки пушистый бежевый свитер с высоким горлом, сняла с вешалки джинсы и, прихватив с собой нежно-персиковый комплект атласного белья, уже хотела зайти в ванную, как телефон зазвонил. Номер был незнакомым.
– Алло?
На том конце раздался лишь тихий шорох.
– Алло! Говорите.
Снова что-то зашуршало, и раздались короткие гудки. Юля пожала плечами и ушла в душ.
* * *
– Ну что, ненасытное чудовище, взять тебя с собой или дома нас подождёшь?
Пушок умоляюще заскулил, переминаясь с лапы на лапу. Костров хмыкнул и, сняв с крючка поводок, защёлкнул его на петле ошейника.
– Ладно. Может, набегаешься на морозе, задрыхнешь и не станешь ломиться в спальню среди ночи.
Выйдя на улицу, Скай поморщился от холодного ветра и беспощадно бивших по лицу снежинок. В парке за домом никого не было, и, пока Пушок делал свои грязные делишки, Костров закурил предпоследнюю вишнёвую сигарету, решив купить новую пачку на обратном пути.
* * *
Высушив волосы, Юля успела надеть бельё, джинсы и белую футболку, как в дверь позвонили.
– Быстро он… – уверенная, что это Костров, она приоткрыла дверь и чуть не поперхнулась: – Глеб?
Бывший муж смотрел на Наумову хмуро и даже как будто угрожающе, пряча руки в карманах чёрной куртки. Желания заводить с ним разговор у Юли не было ни капли, но и просто сходу захлопнуть дверь у него перед носом она не решилась.
– Зачем ты здесь? Я вообще-то тороплюсь.
Опасливо окинув взглядом лестничную клетку, Белинский вдруг резко дёрнул входную дверь на себя, а опешившую Юлю толкнул внутрь:
– Задержишься.
– Что ты делаешь?! Вон отсюда! – крепко приложившись локтем об угол стены, Наумова зашипела от боли и не на шутку испугалась.
– Заплати мне, и я уйду.
– Ты охренел?! Я уже и так тебя озолотила на разводе!
– Двадцать миллионов, – процедил Глеб, выуживая из кармана складной нож. – Переводи. По-хорошему.
Стальное лезвие звонко щёлкнуло, показав свой острый язык.
– С ума сошёл? – от ужаса голос
