Я открыл ей дверь. Я закрыл за ней дверь.

И вернулся домой, ожидая головомойку.

Но отец сказал только одну фразу:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — и ушёл к себе.

А я знаю?

Нет, этот вопрос не мучил меня всю ночь. Всю ночь я проспал с Конфеткой на груди. Сначала носил её на руках, баюкая. Но она заснула только так: вцепилась ручонками в мою майку и сладко засопела под своим одеяльцем.

Головомойку я неожиданно получил от Князева. И вопрос: а знаю ли я, что делаю встал во весь рост перед непрошибаемостью его аргументов.

— Рим, тебя это не касается. Вот никак не касается, какие бы проблемы не были у твоей Орловой: с мужем, с разводом, на работе, со здоровьем. Не касается, — ничуть не смущаясь, стоял в дверях моей ванной Адвокат, пока я подравнивал бороду и сбривал лишние волоски на щеках.

  — Касается, Олеж. Ещё как касается! — резко выключил я триммер, закончив лишь с одной стороны. — Ей нужна помощь. Ей нужен друг. И ей нужен я.

Князев поднял руки, словно говоря, что он сдаётся: я неизлечим.

Но его слова говорили об обратном:

— Вот именно: ей нужен ты. И она опять вытрет о тебя ноги и вернётся к своему Бахтину, — скривился он.

— Ты говоришь совсем как моя тётка.

— Так, может, стоит прислушаться, раз нас уже двое?

В ответ я снова включил станок и занялся второй половиной лица.

— Проблемы с памятью. Травит муж. Ну, бред же чистой воды. Похоже на ранний Альцгеймер, — оглянулся он.

Второй раз посидеть со Стефанией в выходные он приезжал с одной и той же девушкой. И пока эта девушка, Наташа, катала Конфетку по коридору в привезённой ими же в подарок машине на больших колёсах, Адвокат не давал мне толком собраться, следуя за мной по пятам по всей квартире.

— Её обследовали. На ранний Альцгеймер в том числе, — ответил я серьёзно, не желая шутить на эту тему.

— А я и не про неё. Я про тебя, дебил. Как только она появляется в твоей жизни, ты теряешь разум. Вроде выглядишь нормальным человеком, но в башке такая Тили-мили-трямдия, что это тебе впору провериться всё ли у тебя в порядке. С памятью. Как быстро ты всё забыл, Рим!

— Предлагаешь послать её куда подальше?

— Я не предлагаю, я настаиваю, Римушка. Я видел на кого ты был похож последний раз. Тогда ты тоже говорил: «Да прекрати! Мы просто друзья. Всё в порядке. У неё свадьба через неделю!» И что?! Я понятия не имею что между вами произошло, и не хочу знать, — предупреждающе поднял он руки. — Но ещё я не хочу, чтобы это повторилось. И не допущу. И вмешаюсь, если придётся.

— Не смей! — предупреждающе посмотрел я на него. — Тебя это не касается.

— Меня как раз касается. Я, честно, думал ты не выкарабкаешься тогда.

— Но я же выкарабкался, — отложив триммер, я взял станок и развернулся так, чтобы не видеть Князева в зеркале.

И в этот раз выкарабкаюсь, добавил про себя.

Олег «Адвокат» Князев был моим одноклассником и, знал меня дольше всех, да, наверное, и лучше всех. Трудно представить пару друзей более непохожих, чем мы: стройный красавец блондин и толстый темноволосый увалень — именно так мы выглядели в школе. И тем не менее почти всё свободное время болтались вместе.

Как и до сих пор по жизни.

Честно говоря, те несколько дней, о которых он упомянул, я запомнил плохо. Видимо, то самое вытеснение, как сказала моя тётка психотерапевт. Я хотел забыть, и я забыл.

Почти.

Я забыл, как было больно. Да и остальное засунул в такой дальний ящик памяти, что, если бы он мне не напомнил, я мог бы и сам поверить: ничего не было.

Но он напомнил, ещё и пригрозил — и я заявился в маленькую каптёрку в приюте для животных у Реймана, что служила нам штабом, в наиотвратнейшем настроении.

Сегодня в нашей волонтёрской бригаде были я, Хирург и Мент. Рейман поехал в зоопарк принимать роды у львицы, ну а Князев остался с Конфеткой.

— Отдашь на экспертизу? — протянул я Менту две бутылки с водой.

Одну, початую, я достал из Славкиной сумки. Без спроса, конечно, но, думаю, Владислава меня простит, что сумку я ей вернул без воды. А за второй бутылкой для образца сравнения ездил с утра в центр. «Талая вода», что добывали из ледника на острове Ньюфаундленд в Канаде, недалеко от места, где затонул «Титаник», продавалась только в одном магазине и стоила шесть долларов за полулитровую оригинальную пластиковую бутылку с дизайном, напоминающим вид таящего льда.

Я только что под микроскопом (с отцовской лупой) ни рассматривал Славкину бутылку в поисках прокола или чего-то подобного. И не нашёл.

Оказалось, ни жёсткий пластик бутылки, ни крышки просто так не проколоть ни гвоздём, ни штопором, ни шприцом — ещё бутылку воды и шприцы я купил для экспериментов.

Собственно, именно этим мы и занимались в каптёрке, пока переодевались и ждали звонка координатора, что обычно переправляет нам вызовы МЧС, на которые у профессиональных спасателей порой нет ни сил, ни времени. Чаще всего, восемьдесят пять процентов случаев — это кошки на деревьях, и остальные пятнадцать процентов — кошки в других местах, собаки и птицы.

Если вызовов не было, мы выгуливали приютских поселенцев, возились со щенками, чистили клетки, ремонтировали, если что требовалось. Волонтёры, что работали в приюте, так же, как и мы, были людьми занятыми, приезжали только в свои личные выходные. В рабочее время и у нас сорваться по звонку и броситься вылавливать котят, плывущих в картонной коробке по реке, обычно не выходило.

И чем хуже у нас получалось с бутылкой: иглы гнулись и тупились, а на бутылке оставались только царапины, тем меньше я надеялся, что экспертиза будет положительной. И тем больше сомневался в своей версии.

— Да, может, я параноик. И неудачник. И дебил, — швырнул я в мусор очередной испорченный шприц, иглу которого мы грели зажигалкой, и всё равно ничего не добились. — Но можно я сам буду решать, что мне делать? С кем общаться, а с кем — нет.

друзья не трогайте поэта

он так обидчив так раним

что собственно в конечном счёте

хрен с ним

— Рим, да не будет он вмешиваться, он просто терпеть не может Славку. И вечно тебя к ней ревнует, — перегородил мне дверь Ваганов, когда, схватив куртку, я решил выйти на свежий воздух. — Ну что ты Князева не знаешь?  Не пыли.

— Я, конечно, мало что могу сказать по этому поводу, я даже имени Владислава до недавнего времени не слышал, — убрал Годунов штопор в складной нож. — Но, как я понял, расстались вы плохо. И, уверен, переживали оба. Так, может, эта встреча как раз повод расстаться хорошо? Может, остаться друзьями и найти какой-то приемлемый способ общаться, если для вас обоих это важно. Или перейти на другой уровень отношений, чем чёрт не шутит. Вовсе не обязательно наступать на те же грабли, совершать те же ошибки. Уверен, вы оба сделали выводы из той болезненной ситуации, в которой оказались. И ни один из вас не стремится пережить её снова. Главное только выяснить: вы стремитесь к одному и тому же?