– Вот как!

– Ага! Я всегда защищал слабых, помогал отстающим по алгебре и меня никогда не нужно было просить о помощи. Но за это мне, естественно, влетало от учителей, потому что для них я был тем самым хулиганом, у которого отлично работали мозги, но он это отказывался принимать и ценить и потому проще ввязаться в какую-нибудь драку, нежели подтянуть учебу.

– Но ведь ты помогал отстающим по алгебре?

– Это ничего не решало. Если я получал пятерку по контрольной, а спустя два часа колотил очередного болвана, позарившегося на сотовый несчастного ботаника, то обо всех моих достижениях тут же забывали.

– Знакомая история, – понимающе кивнула Кристина и, прикусив нижнюю губу, с плохо скрываемым любопытством посмотрела на Кристиана. – А твой брат? Он тоже был Робин Гудом? – Ради всего святого, о чем она?! – Извини, я не хотела.

– Почему ты извиняешься? – Они посмотрели друг на друга. Кристину моментально бросило в жар. – Я не поджариваю людей взглядом, если они напоминают мне о брате. А что касается Робин Гуда, то им он точно никогда не был. Рома во всей этой истории – временный злодей, – тихонько засмеялся Кристиан.

– Надо же, – удивилась Кристина. – Дай угадаю? Ты старший брат?

– Нет, – улыбнулся он и пригубил ром. Бросив взгляд через плечо на колышущийся огонь в печи, Кристиан снова посмотрел на гостью, у которой едва хватало сил не смотреть на него, как на… мужчину. Привлекательного, источающего сексуальность даже при нарезке дурацкой луковицы.

«Хороший знакомый, – повторяла она себе. – Внимательный и добрый друг на время снежной пурги».

– Родители усыновили Рому, когда ему было двенадцать. Сложный мальчишка в стадии переходного возраста. Часто убегал из детского дома, слонялся по улицам города, пока его не находила полиция. Его усыновляли, потом возвращали и так несколько раз. Сложное детство, – сдержанно вздохнул Кристиан. – Наши родители считали своим долгом одного ребенка родить, другого – усыновить. Эдакий баланс. И если бы так делали все взрослые, адекватные и ответственные люди, то брошенных детей вообще бы не осталось. Так мама считает, – улыбнулся он, а у Кристины болезненно защемило в груди. – Короче говоря, у меня появился брат. Мы были одногодками. Рома никому не доверял и ко всем окружающим был настроен очень агрессивно. Но родители старались, постепенно, понемногу разрушая выстроенные им стены. И если к ним он стал относиться иначе, то ко мне так, словно я собирался отнять у него его комнату, новых родителей и в принципе его новую жизнь. Короче говоря, со мной он не шел на контакт. И вот однажды в школе известный задира налетел на него в коридоре, мол ты подкидыш, щенок, брошенный котенок, вали-ка ты отсюда. Ромка сорвался и завязалась драка. Как же громко верещали девчонки! Оглушительно! – смеялся Кристиан. – Я вмешался. Пришлось врезать одному и другому, чтобы успокоились.

– О, боже!

– Слегка! Прилетели учителя, директор! Нас троих отправили в его кабинет ждать приезда родителей. У меня уже была репутация хулигана, а Рома был новеньким и ещё один драчун Алмазов не обрадовал бы ни родителей, ни директора, который не исключал меня из школы только потому, что я занимался хоккеем в одной из лучших спортшкол и уже имел третий юношеский спортивный разряд. Для учебных заведений такие учащиеся – на вес золота. Ну и плюс ко всему родители были завидными спонсорами.

– И что было дальше? – во все глаза смотрела на него Кристина.

– Приехали родители, и я сказал, что драка случилась между мной и тем болваном, а Рома оказался замешан совершенно случайно. Просто хотел мне помочь.

– А этот третий? Неужели он сидел молча?

– Разумеется! – засмеялся Кристиан. – Пока мы ждали родителей я дал ему ясно понять, что лучше бы ему держать язык за зубами. Конечно, такой расклад Роме совершенно не понравился, но, выслушав меня, он понял, что поступить так, как прошу я, будет намного лучше для всех. Особенно для него самого.

– Родители расстроились?

– Ничуть. Потому что после того случая мы с Ромой стали вроде как общаться. А потом я пригласил его в спортивную школу и он нашел себя, друзей, товарищей и стал отличнейшим игроком. И братом, – добавил Кристиан с печальной улыбкой. Устремленный в пол взгляд таил в себе не утихающую боль утраты и слезы, что никогда не будут выплаканы до конца. – Приятно было поговорить о нем. Спасибо, что спросила. Редко, кто так делает.

– Наверное потому, что не хотят сделать больно, – произнесла Кристина полушепотом, не решаясь взглянуть на него.

– Скорее потому, что знают меня. И особенно, каким я бываю в гневе. – Её взгляд моментально распахнулся, застыл ледяным кристаллом. – Рома был дорог мне, – объяснил Кристиан с какой-то особой осторожностью, будто действительно не хотел её напугать. – Мой брат и самый лучший друг в одном лице. И когда его внезапно не стало, когда вот он был рядом, говорил со мной, смеялся и протягивал мне бутылку колы, а потом всё… – Кристиан так внимательно смотрел в её глаза, что предательская слеза страха и отчаяния норовила вот-вот скатиться по бледной щеке. И она это сделала, но сразу после того, как он безнадежно опустил голову. – Робин Гуд превратился в злодея, который не раз оказывался в полицейском участке.

Кристина смахнула слезу и осушила стакан одним глотком. Что бы он сейчас сделал с ней, если бы только узнал, что это она стала причиной гибели его любимого брата? Что если бы не её детское упрямство, вредность, жажда исполнения заветного желания и страх потерять только что обретенное доверие отца – Рома, мальчик из детского дома, которому посчастливилось стать любимым, был бы сейчас жив. Как и многие другие, чьи жизни забрала та страшная авария.

– Эй, эй! – Кристиан приблизился к ней и опустился на колени. – Ты что? Лук мы не режем, а фильм ещё не досмотрели!

Кристина смахнула одну слезу, потом вторую, третью, но те лились неконтролируемым потоком.

– Знаю, просто… – Она подняла глаза, резко выдохнула и смотрела куда угодно, но только не на него. – Просто сделалось грустно и я не смогла сдержаться. И ещё я подумала, что ты солгал мне о сестре, потому что ни разу не упомянул о ней в своем коротком, но очень интересном рассказе о вашем с братом детстве. И, очевидно, – шмыгнула она носом, – что все эти вещи принадлежат твоей девушке.

– Вот оно что, – улыбнулся Кристиан. – Ты плачешь, потому что расстроилась. Решила, что у меня есть