Мысли о бабушке перешли на новообретенного деда и его друга. Иргиус, как и Вильгельм, не использовали магию ни в своих поместьях, ни в столице. Значит они ее копили. Но зачем экономить там, где другие бессмысленно тратят? Да еще и в их возрасте. Это было для меня загадкой.

Не найдя ответа, очень быстро вернулась мыслями к тому, кто подарил мне столько приятных эмоций сегодня — к Алану. Внезапно я осознала, что внешность, которая так привлекла меня вначале, сейчас не имела слишком большого значения. Этот молодой человек был похож на конфету. Снял красивую обертку, а там еще более вожделенное лакомство. Он был не только красив, но и умен, рассудителен, заботлив, чуток и, что я особенно сильно ценила, не боялся работы.

“Если бы на Земле искала парня, то непременно с такими качествами, как у Алана, — думала я. — Как жаль, что практика подходит к концу”.

Глава 17. Возвращение

Время пролетело быстрее, чем мне представлялось вначале. Благодаря нашим общим усилиям многого удалось достичь, хотя прекрасно понимала, что это только начало. К сожалению, я уже не увижу преображение дома, не смогу воплотить в жизнь все свои задумки, а без посторонней помощи Отис и Алан не смогут многого сделать. И все же продажа урожая дала некоторую прибыль. Мне было крайне любопытно как хозяин поместья ими распорядится, но спросить не решилась.

Вечером, перед моим возвращением в академию, мы задержались за ужином дольше обычного. Ни у кого не было аппетита. За столом царила мрачная атмосфера. Отис попытался разрядить обстановку, рассыпавшись в благодарностях, но потом прервал сам себя на полуслове, быстро встал из-за стола и вышел. Я печально проследила за ним.

— Как же вы будете справляться после моего возвращения в академию? — пытаясь прервать затянувшееся молчание, поинтересовалась я.

— У нас нет выбора, как-нибудь справимся, — пожав плечами, ответил молодой человек, не поднимая глаз.

Я нахмурилась. Жалко мне было оставлять все в таком виде. Столько еще было планов, так много возможностей, но время подошло к концу и от меня уже больше ничего не зависело. Разошлись мы молча — говорить было больше не о чем. А рано утром меня ожидала перед домом карета. Мне очень не хотелось покидать это место. Я к нему прикипела душой. Но жизнь не стоит на месте. Пора двигаться дальше.

В это утро мужчины поднялись раньше обычного, чтобы проводить меня. Отис протянул бумагу для колледжа с результатами практики и тепло пожал руку. Алан вначале держался в стороне, но потом быстро подошел ко мне, взял за руку и долго держал, глядя в мои глаза. Потом наклонился, припал к ней горячими губами. Нехотя отстранившись, молча проводил до кареты.

Этот жест многим может показаться смешным, нелепым, старомодным, но не для меня, — в нем заключалось безграничное уважение, которое в современном мире трудно встретить. И все же мне хотелось большего, ведь за время моего пребывания тут между нами появилась какая-то незримая связь. Мы не говорили о своих чувствах, никак их не проявляли, но я могла поклясться — они были. Так почему он не остановит меня? Не скажет, что я нужна ему? Вот только что было бы потом? Осталась бы я? Должна признаться, что нет, несмотря на весь трепет, испытываемый в его присутствии. Я прекрасно понимала, что останься тут еще ненадолго и всё было бы иначе. Я бы уже не смогла от него уехать. Но разве моя жизнь в этом королевстве? Нет, в другом. И туда мне предстоит вернуться уже новой, обновленной собой. Тогда к чему все эти романтические мысли? Слезы на глазах?

Я в последний раз взглянула в его зеленые глаза и пораженно замерла. В этот момент в них отразился хоровод эмоций: нежность, глубоко спрятанная любовь, страсть, сомнение, боль, разочарование. Мое сердце тут же отозвалось щемящей болью. Хотелось позабыть об окончании обучения в академии, о бабушке, о будущем, обо всем, к чему я относилась с такой ответственностью. Но он не остановил, и я поспешила занять место в карете, крича себе: “Прочь! Прочь, пока ты не пропала окончательно!”. И все же я прекрасно знала, что этот дом, эти люди навсегда останутся в моем сердце, а воспоминания о них будут согревать тоскливыми, бессонными ночами…

* * *

Приезд в академию был похож на внедрение в улей. Многие студентки вернулись в этот день. Коляски сновали туда-сюда, девушки наперебой делились новостями, а преподаватели махнули на всех рукой и ждали, когда наступит желанная тишина. Рассказывать о своей поездке студенткам, которые меня не жаловали, не имело смысла, поэтому я тут же поспешила к подруге-преподавательнице. В этот вечер мы допоздна просидели в ее комнатке за разговором.

— Чем теперь будешь заниматься? — спросила Мая.

— Честно сказать, у меня не было даже времени подумать об этом, — со вздохом призналась я.

— Что ж, возможно, это тебе поможет. Пришло утром.

Женщина протянула письмо. Оно оказалось от бабушки. Улыбнувшись, я тут же распечатала его, и прочитала вслух короткое послание: “Радуйся внученька! Каторга подошла к концу, поэтому мы ждем тебя в нашем поместье. У нас для тебя потрясающая новость! Приедешь — расскажем. Твоя бабушка”.

— Очень лаконичное письмо, — прыснула подруга.

— Да уж. Хотелось бы мне узнать только одну вещь: что это за “потрясающая новость”. С некоторого времени сюрпризы мне разонравились, — призналась я.

— Вот поедешь и узнаешь.

Внезапно подруга загрустила, да и у меня отчего-то было невесело на душе. Что еще приготовила для меня судьба? Наладится ли моя жизнь или мне очередной раз предстоит пройти испытание, к которому я совершенно не была готова?

— А ты чего грустишь? — спросила я у Маи.

— После твоего отъезда я вновь останусь одна.

Я нахмурилась. В отличие от меня Мая не выглядела сильной. Внезапно женщина схватила меня за руки и торопливо произнесла:

— Пиши мне.

— Ты тоже.

Мы обнялись. Вот и с еще одним человеком мне предстоит расстаться. Сколько еще мне придется терять друзей? Сколько переезжать с места на место? Когда и у меня появится уголок, который я по праву назову домом?..

* * *

Экзамены закончились быстро и снова путь. Дорога была мне уже знакома, но что ждет в конце пути? Тревожные, тяжелые мысли не отпускали ни на миг. Еще больше тревожило расставание с Аланом и осознание, что я его больше никогда не увижу. Но вот