Хотя я удержал язык от замечаний по данному поводу, оказалось невозможным удержать на привязи мысли. Я узнал от этой мамаши, что в некоторых школах существовало такое правило: юбки не выше пяти сантиметров над коленом. И тут передо мной возникла неприятная мысленная сценка, как я обхожу территорию школы с линейкой в руке и останавливаю школьниц, чтобы замерить длину юбки.

Пока родительница произносила свою речь, мои мысли продолжали блуждать. Я представил себе девочку ростом 1м 80 см. Если юбка на пять сантиметров выше колена, она выглядит достаточно длинной. Но в десятом классе у меня училась одна девочка ростом всего 1 м. 45см. Подол юбки на пять сантиметров выше ее колена оказался бы посредине между коленом и талией. Затем я вспомнил совет, данный Еленой Уайт в 1860–е годы, чтобы женщины укорачивали свои юбки на 20—22 сантиметра, и мне в голову пришла интересная мысль: укоротить юбки, модные в конце 1960–х и начале 1970–х годов, на 20—22 сантиметра означало бы поднять их нижний край на уровень пояса.

Теперь вы, наверное, спрашиваете себя, с какой целью я привел эту иллюстрацию. Она довольно проста. Нужно учитывать время, когда Елена Уайт давала свои наставления, и при каких обстоятельствах они были даны. Она писала их вовсе не в изоляции. Большинство советов отвечали на конкретные проблемы, с которыми сталкивались отдельные люди или группы в довольно специфическом историческом контексте.

Не требуется большой проницательности, чтобы понять главное: цитировать Елену Уайт относительно укорачивания платьев на восемь или девять дюймов в эпоху мини–юбок совсем неуместно. Это очевидно. Но, что очень важно, в случае многих других высказываний отнюдь не ясно, относятся ли они конкретно к какому–нибудь определенному человеку, жившему в другое время и в другом месте? Чтобы сделать подобный анализ, необходимо изучить первоначальный совет в его историческом контексте. Несколько следующих глав помогут нам в этом.

Между прочим, почему г–жа Уайт предлагала женщинам укорачивать юбки? Потому что в ее дни юбки шили столь длинными, что они волочились по земле и собирали грязь мостовых, запруженных конскими повозками. Такие юбки создавали женщинам и прочие неудобства, на которые неоднократно указывала Елена Уайт и другие реформаторы ее дней. Она писала так:

«Один из расточительных и вредных капризов моды — юбка, которая волочится по земле. Неопрятность, неудобство, скованность в движениях, вред для здоровья — все это справедливо в отношении длинной юбки»

(Служение исцеления, с. 291).

То, что считалось правильным при жизни Е. Уайт, обычно не отвечает требованиям нашего времени. Разумеется, можно вспомнить некоторые традиционные культуры, живущие до сих пор понятиями XIX века. В таких культурах данный совет годится без адаптации. Но в большинстве сегодняшних культур он должен быть адаптирован.

Нужная адаптация частично показана в цитате из книги «Служение исцеления», приведенной нами выше. Если проблема с волочившейся юбкой заключалась в том, что она была неопрятна, неудобна, сковывала движения, вредила здоровью, то допустимо предположить, что принципами правильной одежды в данном случае являются опрятность, удобство, свобода в движениях, полезность для здоровья. Такие принципы универсальны, хотя идея укорачивания юбок имеет отношение к определенному времени и месту. Дальнейшее чтение Библии и произведений Елены Уайт открывает другие принципы ношения одежды, которые можно применить к нашим дням. На ум приходит, например, скромность.

Вы, может быть, удивитесь, что моя школа все же позаботилась о проблеме мини–юбок. Конечно, мы не стали бездумно применять увещевание Елены Уайт об укорачивании юбок, и я не бегала по школе, измеряя расстояние между коленом школьниц и подолом юбки. Наоборот, мы взяли на вооружение принципы, открытые в Библии и трудах Елены Уайт и применили их к нашему времени и месту. Мы собрали наших юных леди вместе и сказали им, что верим их вкусу, благоразумию и ожидаем, что их одежда всегда будет чистой, опрятной, скромной и так далее.

Однако темой настоящей главы не является извлечение принципов из произведений Елены Уайт. Мы вернемся к этому предмету в главе 16.

Другой полезной иллюстрацией о необходимости учитывать время и место является совет г–жи Уайт об ухаживании молодых людей. В 1897 году она так писала об учащихся Авондэйлской школы в Австралии:

«Мы не позволим и не сможем позволить школе никакого ухаживания или существования привязанности между девочками и мальчиками»

(Письмо 193, 1897).

В том же году она писала:

«Мы стараемся противодействовать [в Авондэйле] всему, что похоже на фаворитизм, привязанности и ухаживания. Мы сказали учащимся, что ни в малейшей степени не позволим проникновению этого в их школьные дела. В данном вопросе мы непоколебимы, как скала»

(Письмо 145, 1897).

В Авондэйле это высказывание поместили среди школьных объявлений. Нет сомнения, С. У. Ирвин, директор Авондэйлской школы с 1903 по 1908 гг., был действительно непоколебим, как скала, в вопросе ухаживания молодых людей. В 1913 году Ирвина, тогда работавшего президентом в Калифорнийском тихоокеанском унионном колледже, попросили прочитать рукопись готовившейся к изданию книги «Советы родителям, учителям и учащимся».

Ирвин был шокирован, когда не нашел в новой книге строгого увещевания о недопустимости ухаживания между учащимися, которое он проводил в жизнь. Вместо этого увещевания он нашел гораздо более мягкое высказывание со следующими изменениями:

«Во всех наших взаимоотношениях с учащимися необходимо принимать во внимание их возраст и характер. Нельзя одинаково обращаться с малышами и людьми постарше. Есть обстоятельства, при которых благоразумным юношам и девушкам, занимающим правильную позицию, могут быть предоставлены кое–какие преимущества; но их ни в коем случае нельзя давать более юным студентам. Необходимо принимать во внимание возраст, условия жизни и склад ума. Мы должны быть осмотрительны во всей нашей работе. Но нам не следует ослаблять ни нашу твердость и бдительность в работе со студентами всех возрастов, ни нашу строгость в запрещении неполезных и неразумных взаимоотношений юных и не зрелых учащихся»

(Советы родителям, учителям и учащимся, с. 101).

Изменение стиля высказывания в сравнении с первоначальным наставлением на ту же тему встревожило Ирвина. Он написал У. К. Уайт, что это назидание стало «чем–то совершенно новым» и что он оказался «в растерянности, не зная, как согласовать его с наставлениями, которые сестра Уайт написала по поводу других случаев и которые полностью согласуются между собой» (Письмо С. У. Ирвина к У. К. Уайт, 1913, 12 февраля).

Ирвин не учел различия обстоятельств, при которых Елена Уайт дала, казалось бы, совсем другое наставление. Ее назидание в Авондэйлской школе в 1897 году сосредоточивало внимание на ситуации, когда почти половине