– Ой! Неужели? – Седая притворно удивилась.

– Он и трубку не берет. Может быть, у него номер поменялся? Дайте мне номер Джона. Нужно проверить, тот ли у него номер или нет. Я очень беспокоюсь о нем. Кстати, ведь вы же порекомендовали его. Стало быть, знаете, где он живет? Может быть, проведаете его?

– Не выходит на работу и даже не предупредил? Зачем же он так делает, ведь он знает, как нужны рабочие руки в ресторане. Какой безответственный! – Седая сделала удивленное лицо.

Надо же, как она убедительно играет. Ей даже актеры позавидовали бы.

– Сходите, пожалуйста, домой к Джону. Передайте ему, если он не хочет больше работать, то пусть хотя бы зайдет на минутку. Я заплачу вам за беспокойство, – взмолился Ачжосси, сложив ладони перед грудью.

– Я сама не знаю, где он живет, – покачала головой старушка.

– А я думал, вы его хорошо знаете. И поэтому порекомендовали нам, разве нет? – шеф жалобно потряс сложенными ладонями.

– Ну да, я его порекомендовала. Но я сама в тот день с ним только познакомилась. Я стояла у автомата с горячим кофе и услышала, как рядом глотает слюнки молодой парень. Подумала, что он хочет кофе и угостила его. Ведь стаканчик стоит всего двести вон. Цена не обременительная, чтобы сделать кому-нибудь приятно. Из благодарности парень помог донести сумку и был очень дружелюбен. Так мы с ним разговорились, и я узнала, что он ищет подработку. Кажется, он говорил, что у него кто-то заболел, и нужны деньги. Вот я и порекомендовала ваш ресторан. Вы же сами просили найти помощника.

– То есть вы на самом деле не знаете, где он живет? – Казалось, что от разочарования Ачжосси вот-вот разрыдается.

– Ну я же говорю. А, вот его телефон. Я сохранила его, когда он просил найти работу. – Седая показала нам экран мобильника. Номер брата был тот же.

Старушка ушла, пообещав снова прийти. Я вышел вслед за ней.

– Помните, вы приходили несколько дней назад, когда заказывали твенчжан ччиге? Вы что-то шептали Джону на ухо. Говорите, что плохо знакомы друг с другом, но уже тогда между вами были какие-то секреты? Мне показалось, вы очень хорошо знакомы, – саркастично произнес я.

«Хм, бабуля, ты думаешь, что ты идеально сыграла свою роль, потому что Ачжосси безоговорочно поверил тебе, не так ли? Но не все так просто в жизни», – вертелось у меня в голове.

– Я шепталась с Джоном? Не было такого, – отрезала Седая, не моргнув и глазом.

– Ну вспомните. В тот день, когда вы с аппетитом съели твенчжан ччиге с вареным рисом. Вы еще одна приходили, без подруг.

– Я в последнее время забываю даже свое имя и возраст, как же я вспомню, что было несколько дней? Доживи до моих лет. В моем возрасте девять из десяти – склеротики.

Было очевидно, что она всячески старается увернуться от разговора, ссылаясь на возраст. Но в ее годы многие люди занимают даже президентские посты. Возраст – не убедительная отмазка.

– Джон Ван стоял рядом с кассой. Вы осторожно к нему подошли, чтобы не заметили другие. Вот так, – я изобразил ее действия.

– Ах, тот день! – Только после этого старушка закивала головой.

Видимо, она решила, что лучше признать очевидное.

– Что вы ему сказали? Тогда лица у вас обоих были мрачными. Ведь что-то произошло? Именно с того дня он больше не приходит в ресторан. Да и вы тоже. После того случая вы только сегодня явились.

– Неужели? – Старушка сделала вид, что задумалась, подняв глаза в потолок.

Я снова подумал, что играет она просто виртуозно. Но меня не убедила.

– Даже не знаю, можно ли об этом говорить. Если парень узнает, может обидеться. По правде говоря, он просил одолжить ему денег. Клялся накопить с подработки и вернуть. Я пообещала узнать. У меня и самой денег немного, потому хотела занять у подруг. Но ни у кого из них лишних не нашлось. Вот эти слова я ему и нашептала.

– Просил одолжить ему денег?

– Именно так.

– Зачем?

– Наверное, раз у него кто-то заболел, нужно оплатить лечение. Мы ведь говорили об этом, когда встретились у автомата в больнице.

– А с чего вы ему поверили, раз даже хотели занять для него денег у подруг?

– Ты что хочешь узнать от меня? Допрашиваешь, будто следователь. А почему бы ему не поверить? По нему же видно, что он хороший парень.

Ну и ну, до чего же она не разбирается в людях. Этот парень, бабуля, очень плохой человек.

– А вы знаете, кто у него заболел?

– Кто его знает? Он не говорил, кто заболел. В ту больницу в основном старики обращаются. Возможно, кто-то из его стариков тоже там.

Я-то знал, что Джон Ван не настолько хороший человек, чтобы зарабатывать своим трудом или занимать деньги на чье-то лечение, и хотел дать старушке это понять. Если Седая и брат не соучастники, то она сильно заблуждается на его счет; но если все-таки соучастники, то старушка – гениальная актриса.

Я все еще не верил ей, она вызывала у меня подозрения, но по необъяснимой причине в глубине души шевелилась и не давала покоя мысль, что все слова старушки – правда. Если так оно и есть, то на чье лечение брату понадобились деньги? Неужели для бабушки? Нет, быть такого не может. Она даже простудой редко болела, а ее желудок был настолько крепкий, что мог переваривать даже камни; от расстройств она никогда не страдала. С какой стати нашей бабушке болеть? Но даже если такое случилось, брат не стал бы так активно искать деньги ей на лечение.

Да и что с того, что бабушка больна? Какое мне до этого дело?

Я попытался отмахнуться от этих мыслей, отогнать ее образ, возникший в памяти. Меня это не касается. Между нами, застыла неприязнь, словно кусок льда, и его ничем не растопить.

После ухода Седой я долгое время не мог привести мысли в порядок, но со временем во мне окрепла убежденность, что все-таки они с братом сообщники. Досадно, ведь я почти поверил в слова старушки.

Я думал, что ты не способен плакать

Низкое пепельно-серое небо наконец-то пролилось дождем. Улицы в мгновение ока оказались под властью ливня. Дождь зачастил в последнее время. В такую погоду посетителей наверняка будет мало.

И хотя уже наступило обеденное время, ресторан