— Я долгое время сражался с Рекке бок о бок, — с ностальгическим видом произнес Кьелл. — Он вместе со мной выдержал натиск польповир, уничтожал работорговцев Кривой Шпоры, и отбивал нападение драконидов на Некетаку. Он весьма хорош с саблями.

— Значит, теперь у меня есть один легендарный боец, и один хороший, — удовлетворенно ответил аумауа. — Даже лучше. А сейчас… у тебя есть еще дела ко мне, Видящий?

— Называй меня Кьелл, Паора, — улыбнулся тот, и протянул ему руку. Ладонь бледного эльфа полностью скрылась в ручище стражника. — Не буду тебя больше отвлекать. До послезавтра.

— Увидимся послезавтра, Кьелл, — дружелюбно кивнул ему начальник стражи.

***

Кьелл спешил по лестнице, ведущей на крышу дворца Каханга. Распрощавшись с начальником стражи, он зашел ненадолго к Аруихи, и узнал время его обычных тренировок с учениками, которых принц успел набрать в достатке. После этого, пообещав посетить одну из них, и осчастливить своей мудростью всех обучаемых, гламфеллен обратил псионическое восприятие на верхние этажи дворца, и с удивлением заметил, что скопление огоньков эссенции на крыше редеет — день незаметно подошел к концу. Он поспешно двинулся наверх — завершить хороший день замечательным вечером, проведенным в компании любимой. Он разминулся на лестнице со спешащим слугой, и выскользнул на крышу, чтобы лицом к лицу столкнуться с Онеказой, двигавшейся к ведущим вниз ступеням. На лице королевы промелькнули тень удивления, узнавание, и радость. Кьелл же, не медля ни секунды, шагнул вперед, и сжал любимую женщину в объятиях.

— Дорогая, я дома, — довольно жмурясь, промурлыкал он, прижавшись к Онеказе.

— Я… тоже рада тебя видеть, таку ароха, — чуть запнувшись, ответила та, и продолжила с толикой лукавства: — Ты так и будешь меня держать, или все-таки поцелуешь?

— Дай мне еще десять секунд, — серьезнейшим тоном ответил Кьелл. — Я провел почти весь день вдали от тебя, и мне необходимо наверстать упущенное. Вот, так-то лучше, — довольно улыбаясь, он отстранился, и был немедленно поцелован со всей возможной страстью.

— Я тоже скучала, ароха нуи, — прошептала Онеказа, едва они утолили первую жажду близости, и их поцелуй прекратился. — Ты хочешь… — ее слова прервало крайне громкое бурчание, изданное желудком Кьелла. Тот удивленно почесал подбородок.

— Ел ли ты сегодня? — спросила женщина, глядя на него странным взглядом.

— В полдень выпил и плотно закусил с друзьями, — ответил гламфеллен, задумавшись. — И… все. Забыл как-то.

— Мужчины, — закатила глаза Онеказа. — Экера, кое в чем вы — сущие дети.

— Угу, мы не растем, а только набираем вес, — фыркнул эльф. — Между прочим, один мой знакомый мудрец некогда грозился показать всем своим ученикам, как питаться одним только солнечным светом. Может, у меня тоже такое получится? — он с преувеличенной задумчивостью взглянул на свою женщину. Та сокрушенно вздохнула.

— Может, ты лучше будешь обедать со мной? А также ужинать, и полдничать. Начни завтра, — она неожиданно нежно улыбнулась, — мне будет приятно.

— Мне тоже, милая, — Кьелл растроганно обнял ее. — Как же я сам об этом не подумал? Обязательно… — именно этот момент его живот вновь подал голос, не менее громко, чем в первый раз. Онеказа тяжело вздохнула.

— Подожди меня здесь, я сейчас, — высвободившись из его объятий, она скорым шагом двинулась к выходу из сада на крыше.

***

— …Генералы не дают мне спать, хотят видеть меня, чтоб двигать меня, — напевал Кьелл, перебирая струны гитары. Отсутствие королевы затянулось, и он решил скоротать время песенкой, благо свой верный музыкальный инструмент он благополучно забыл здесь же вчерашним вечером, и гитара так и осталась лежать около малого трона Онеказы, под прикрывающим его полотняным навесом.

— Какие-такие матару не дают тебе спать? — появившаяся на крыше королева не иначе как плохо расслышала его мысли. — Ты про Аруихи? Мне повлиять на него?

— Это просто песня, милая моя, — рассеянно отозвался он, прекращая игру и откладывая музыкальный инструмент.

Следом за Онеказой на крыше показались слуги: двое — с широкими каменными тумбами, и еще двое — аккуратно несущие длинную столешницу, уставленную разнообразной едой. Несомое ими изобилие выглядело остатками пира — от целиком зажаренной птицы была отрезана половина, на большом овальном подносе сиротливо лежало три палочки шашлыков из рыбы-острозуба, из куска филе запеченной рыбы-меч кто-то аккуратно вырезал самую середку…

— Это — все, что на кухне смогли быстро найти и разогреть, — с долей стеснения сказала Онеказа, видя удивление на лице Кьелла, разглядывающего фрагментированное пиршество. — По большести, то, что осталось от ужина.

— Раз так, мы в каком-то роде все же поужинаем вместе, — весело ответил гламфеллен. — Ты ведь присоединишься ко мне в битве со всем этим богатством? Я сам не справлюсь, — слуги тем временем установили столешницу на тумбы, пододвинули к ней пару стульев, и удалились. Кьелл немедленно сел к столу.

— Неужели нашелся вызов, с которым лорд-Видящий из Некетаки не справится в одиночку? — рассмеялась королева, усаживаясь рядом с ним.

— Я — маленький и худой бледный эльф, — горестно взглянул на нее Кьелл. — В меня все это просто не поместится. Так что надеюсь на помощь ее величества королевы Дедфайра. Это ведь ты рыбу-меч изуродовала? Давай-ка добавим ей симметрии, — он разрезал рыбное филе ровно пополам.

***

— Так почему это Аруихи может не давать мне спать? — Кьелл, утоливший первый голод, лениво покусывал дольку апельсина. Поздний семейный ужин привел его в состояние расслабленного довольства, и сейчас ему хотелось насладиться застольной беседой. — Я не знаю чего-то ужасного о своем ученике? — Онеказа, подносящая к губам кусочек мяса, хихикнула.

— Нет, просто он, как ты говорил, прожужжал мне все уши твоим несравненным воинским мастерством, и ценностью твоих уроков. Вот я и подумала, что он донимает тебя, — она глянула на эльфа с озорством в глазах. — А когда я обратила его внимание на то, что он восхваляет тебя слишком уж часто и обильно, он ответил, что берет пример с меня.

— Любимая моя, ты меня восхваляешь? — умилился гламфеллен. — Я-то думал, ты делаешь что-то подобное только когда мы наедине, при некоторых интимных моментах, — он довольно ухмыльнулся. Онеказа потупилась,