Шрифт:
Закладка:
Когда он смотрел на неё, ей бывало страшно. У него безумные глаза, абсолютно дикие. Малфой цеплялся за её плечи, сжимал пальцы так, что его руки начинали дрожать. Николь его целовала.
Кажется, все слёзы, что были отведены на её жизнь, она выплакала за те долгие месяцы, что он мучительно умирал от проклятия. Паразитическая чёрная магия с растягиваемым наслаждением отбирала у него тело день за днём, меняя его общество на её одиночество, и Николь не стеснялась своих слёз — она знала, впредь всё равно не сможет, не позволит себе так же много плакать.
Они оба понимали, какая участь ложится на её долю: теперь она понесёт их общий груз за двоих, чего в его семье отродясь не делали женщины, и оба ни разу не заговорили об этом, чётко зная неизбежность наступления этого момента. Он ни разу не спросил её, понимает ли она, какой станет её жизнь. И она мысленно благодарила его за тишину вместо этого вопроса, вытирая его мокрый от лихорадного пота лоб.
Прежнего Драко она видела в нём всё реже. Того Драко, который раздражался, когда она трепала по волосам. Того Драко, который предлагал покатать её на своей метле и, возможно, не сбросить с высоты. Того Драко, который усмехался, будто защищаясь, и выставлял вперёд щит из презрительных шуток. Беспечно-расслабленного Драко, обнимающего её вдали от чужих глаз в выручай-комнате.
— Ладно, угостишь меня огневиски?
Она надеялась, что хотя бы его ей не понадобится хоронить.
— Сама налей.
Николь вздохнула. Поднялась и подошла к мини-бару. Взяла бутылку и обернулась к Драко.
— Ты будешь?
Тишина.
Молчание.
Взгляд глаза в глаза.
Ощущение холода на коже и его грубое:
— Нет.
Хлопок двери. Он ушёл. А Николь снова осталась одна.
* * *
Драко сбрендил. Окончательно спятил. Он отправился в Мэнор. Сам не знал, зачем. То ли желал увидеть родителей напоследок, то ли хотел, чтобы Волан-де-Морт поскорее прикончил его, избавляя от страданий. Не важно. Суть в том, что Малфой находился в своём доме, с палочкой в руке.
Ноги сами привели его в комнату матери. Он открыл её без стука. Нарциссы видно не было. Драко с гортанным рыком развернулся и пошёл по коридору, заглядывая в каждую комнату.
Его мать оказалась в библиотеке. Блондин приблизился к ней и смог рассмотреть название книги, которую она читала. «Сильнейшие проклятия и как с ними бороться». Малфой усмехнулся.
— Не трать своё время, мама. Там ничего нет.
Нарцисса резко подняла голову и встала, позволяя книге соскользнуть на пол.
— Драко… — она протянула руки к нему, очевидно, желая обнять, но так и не дотронулась, опустив их. Женщину объял ужас. Она не видела своего сына несколько месяцев, но по рассказам Николь он должен был выглядеть лучше.
Драко заметил взгляд матери и его усмешка стала ещё больше.
— Что, не нравлюсь?
— Как ты себя чувствуешь? — женщина проигнорировала вопрос сына. Драко покачал головой, улыбаясь, но так ни слова и не произнёс. — Драко? Почему ты молчишь?
— Проблема вот в чём — я ни черта не чувствую, — он развёл руки в стороны. — Абсолютно ничего.
— Сынок, мы обязательно что-то придумаем… — голос Нарциссы дрожал. Её колени подогнулись, и женщина упала обратно на стул.
— Где отец? — перевёл тему слизеринец.
— Он должен быть у Лорда. Я слышала, как они договаривались о новом собрании.
— Собрании? Сегодня? — в глазах Драко мелькнул интерес, но так же быстро исчез.
— Да. Думаю, Лорд созовёт всех в ближайшее время. Ты останешься? Сынок, я думаю, будет лучше, если ты не вернёшься в школу.
— И умру здесь от скуки? Из всех возможных вариантов собственной смерти эта — на последнем месте.
Миссис Малфой поразилась, с какой лёгкостью её сын говорил о своей смерти.
В этот момент метка на его руке загорелась, сообщая о новом собрании. Пора валить отсюда.
— Рад был увидеть тебя, мама, — Драко смог угомонить своих демонов и обнял Нарциссу до хруста в костях. Он зарыл лицо в её волосы, вдохнул их запах и тихо прошептал: — Прощай.
И это действительно было его прощанием. Ему оставалась пара недель.
— Нет, Драко… — миссис Малфой не сдержала слёз. — Нет… Ты не умрёшь…
Хотел бы я верить, мама. Хотел бы.
Драко не ответил. Разорвал объятия и быстро, не оборачиваясь, ушёл.
Пожиратели уже начали наполнять дом, откликнувшись на зов хозяина. Малфой шёл к камину, надеясь уйти незамеченным. Начинала болеть голова. Всё вокруг его раздражало. Резко захотелось пить. Кровь. Как ужасно, когда нельзя доверять собственному рассудку. Руки начали чесаться, желая выплеснуть на ком-то свою злость. На ком угодно. Даже на…
— Рейнер!
Николь резко обернулась, не ожидая услышать голос Драко в Мэноре.
— Что ты здесь делаешь? — в её голосе звучало удивление вперемешку с ужасом. — Тебя могут заметить!
— Плевать.
— Нет, Драко, не плевать! — она быстро преодолела расстояние между ними и втолкнула его в первую попавшуюся комнату. Ею оказался дуэльный зал. Надо же…
Драко усмехнулся. Николь не сразу поняла смену его настроения. Она осознала причину, только когда в неё угодил красный луч, сбивая с ног. Девушка сильно ударилась затылком, но поднялась на ноги, не взирая на боль.
— Драко, что ты творишь? — голос злой, но в то же время осторожный, боится спугнуть. Однако палочка крепко зажата в руке.
— А разве не понятно? — в насмешке изогнул бровь Малфой. — Брахиабирдо!
— Протего! — ловко отбила заклинание Николь. — Экспеллиармус!
— Протего! Диффиндо!
Николь пропустила розовый луч, и её тело покрылось мелкими царапинами.
— Малфой, хватит! — воскликнула девушка, но Драко проигнорировал её слова, снова посылая луч в её сторону. — Драко-о-о! — её стопа стала тяжелее, и девушка сняла с себя обувь, ступая по полу босыми ногами, оставляя за собой кровавые следы.
— Иммобулюс!
— Протего! Инкарцеро!
Драко невербально отбил летящие в него верёвки. Его глаза налились кровью. Злость подчинила себе все чувства. С губ сорвалось непростительное:
— Круцио!
Глаза Николь расширились от осознания, что он осмелился причинить ей боль таким низким способом. Она отразила заклятье и поджала губы.
— Мимбл Вимбл! — когтевранка надеялась спутать речь слизеринца, обезопасив себя, но Малфой лишь посмеялся её попытке.
— Тебе никогда не победить меня, — он говорил тихо, чтобы усилить эффект слов, не прекращай улыбаться.
На шум сбежались некоторые
