Но французский рыцарь Рено де Шатильон (1123–1187) считал иначе. Он присоединился ко Второму крестовому походу и приехал на Ближний Восток в поисках счастья. Рено не мог похвастаться богатством, но авантюризма ему было не занимать. Обнищавшие феодалы могли сделать в Святой Земле блестящую карьеру. Перед бедными рыцарями открывались огромные возможности – хотя бы потому, что в Иерусалимском королевстве проживало много богатых наследниц. И все они хотели выйти замуж.

Рено де Шатильон не упустил свой шанс. Благодаря удачному браку он стал князем Антиохии. Однако в 1161 году рыцарь попал в плен к арабам. Он провел в заточении 15 лет и лишился своих владений. Супруга Рено умерла, и тот женился во второй раз – на синьорине Трансиордании. Отныне де Шатильону принадлежали укрепленные замки Карак и Шобак к востоку от Мертвого моря. Рядом пролегал караванный путь, ведущий в Мекку. Рено нападал на купцов и паломников. Он чувствовал себя безнаказанным и действовал как самостоятельный государь, а не как вассал короля Иерусалима.

Амбиции синьора Трансиордании росли не по дням, а по часам. Де Шатильон вознамерился ударить в самое сердце ислама – священные города Мекку и Медину. По слухам, из Мекки он хотел украсть сокровища Каабы, а из Медины – тело пророка Мухаммеда. Хиджазцы поняли, что крестовые походы гораздо ближе, чем казалось.

Мусульманские историки описывают Рено как кровожадного и вероломного мародера. Одним из его любимых занятий было сбрасывать пленников с крепостных стен и смотреть, как их тела разбиваются о камни. Но правитель Трансиордании также был опытным и хитрым стратегом. План по завоеванию Мекки и Медины он продумал до мелочей.

В 1181 году Рено захватил портовый город Эйлат в Акабском заливе. Затем он разобрал корабли из портов Южной Палестины, перевез их на верблюдах через пустыню и заново собрал в Эйлате. Де Шатильон сформировал гребной флот. Его галеры были быстрее и мобильнее, чем парусные суда арабов. Далее лорд Трансиордании прервал связь между вражескими портами на Красном море. В течение 1182 года он грабил торговые корабли и разорял прибрежные арабские деревни. Продвинувшись на юг, Рено завоевал порт Айдхаб – важный перевалочный пункт для хаджи, прибывающих в Мекку из Египта. Это был единственный случай в истории, когда христианские войска угрожали святыням ислама.

В январе 1183 года Салах ад-Дин бросил на борьбу с крестоносцами свой победоносный флот. Весной арабы сожгли галеры Рено и уничтожили большую часть его солдат. Но 300 рыцарей пробились внутрь Хиджаза и направились к Медине. На подступах к городу их встретил уже знакомый нам Саиф ад-Дин. Сражение была недолгим. Около 200 крестоносцев погибли. Остальные попали в плен и были казнены на площадях Мекки и Медины.

Рено де Шатильона постигла та же участь. 4 июля 1187 года Айюбиды разгромили армию Иерусалимского королевства в битве при Хаттине. Лорд Трансиордании предстал перед султаном. Салах ад-Дин славился великодушием, но для Рено было сделано исключение. Султан лично обезглавил своего заклятого врага.

Опасность миновала Мекку, и горожане решили это отпраздновать. К тому же, приближалась годовщина восстановления Каабы Ибн аз-Зубайром. Торжественная церемония началась с умры (малого паломничества) 2 мая 1201 года. Жители Мекки покинули дома и отправились к микату – условной точке, которая обозначает границы святилища. Там мекканцы переоделись в белые одежды, совершили ритуальное омовение, вернулись и… обнаружили, что город захвачен.

Нового правителя звали Катада ибн Идрис. Он происходил из рода Хашимитов и был дальним родственником Абу Хашима. Катада участвовал в разгроме крестоносцев под Мединой. После битвы его отряд занимался любимым делом – грабил паломников. В мае 1201 года Катада просто вошел в пустую Мекку – и не собирался уходить.

Шариф Мансур обратился за помощью к своему вечному сопернику – амиру Медины. Они попытались изгнать Катаду. Но ничего не вышло. Новый властелин Мекки хотел управлять всем Хиджазом. За два года он установил контроль над Эт-Таифом, Джиддой и некоторыми другими городами Западной Аравии. Катада оказался сильным и независимым политиком. Во время его правления (1201–1220) Мекка процветала.

Спокойная обстановка благоприятствовала работе весьма известного гостя города. Речь идет о крупнейшем теоретике суфизма Ибн Араби (1165–1240). В 1202 году он прибыл в Мекку как паломник и остался здесь на три года. К тому времени Ибн Араби уже носил почетные прозвища «Аш-шайх аль-акбар» («Верховный учитель») и «Мухйиддин» («Возрождающий веру»). Город Аллаха вдохновил улема на главный труд его жизни – «Мекканские откровения». Рассуждая о мистике хаджа, Ибн Араби возвел еще одну метафизическую стену вокруг Мекки.

Ибн Араби являлся провидцем в буквальном смысле слова. У него были видения, и их было много. Его произведения, как правило, представляют собой результат исследования этих видений. Книги Мухйиддина наполнены аллюзиями и отсылками к другим богословским трактатам.

Ибн Араби – сложный писатель с богатым воображением, чей символизм иногда не могут понять даже опытные толкователи Корана и знатоки ислама. «Мекканские откровения» состоят из 37 томов – ив каждом томе автор подтверждает концепцию Мекки как Трона Божьего на земле.

В Мекке на Ибн Араби снизошло несколько откровений. Наиболее важным считается то, что связано с Каабой. Однажды мистик совершал таваф и почувствовал, что Кааба отталкивает его. Он остолбенел от страха. Тогда Кааба гневно сказала: «Двигайся, чтобы ты мог видеть, что я сделаю с тобой! Как ты принижаешь мою силу и возвышаешь Бану Адама [человечество]! Люди предпочитают мне агностиков. Могущество принадлежит тому, кто обладает силой. Я не позволю тебе обойти меня».

Очнувшись, Ибн Араби приходит к выводу, что большинство мусульман не понимает и не ценит истинное значение Каабы, Запретной мечети, обрядов хаджа и Мекки в целом. Сотни тысяч паломников приходят в священный город, но не посещают его. Они смотрят, но не видят. Они ничего не чувствуют. Небесное величие Мекки оставляет их безучастными.

Мнение Ибн Араби подтверждается популярной городской легендой. Обычный хаджи встречает святого, и тот спрашивает: «Ты видел Мекку?» «Да», – отвечает паломник. Далее между ними происходит следующий диалог:

– А смотрел ли Аллах на тебя, когда ты видел Мекку?

– Нет.

– Тогда ты не видел Мекку. Ты входил в Аль-Харам?

– Да.

– Войдя в Аль-Харам, ты поверил, что больше не будешь грешить?

– Нет.

– Тогда ты не входил в Аль-Харам. Ты видел Каабу?

– Да.

– Ты увидел то, что хотел?

– Нет.

– Тогда ты не видел Каабу.

По мнению пакистанского исламоведа Зиауддина Сардара, эта легенда демонстрирует, что ритуальные действия большинства мусульман носят механический характер и не имеют духовного содержания*. В «Мекканских откровениях» Ибн Араби раскрывает тайные смыслы и многоуровневое значение каждого священного места, а также исследует символику хаджа. Обход Каабы, по Ибн Араби, подобен обходу Божественного Престола. Черный камень – это правая рука Аллаха на земле. Прикоснуться к нему – значит прикоснуться к вечности и измениться навсегда. Бег между Ac-Сафой и Аль-Марвой есть высший акт милосердия. Паломники бегут «от Бога к Богу с Богом через Бога».

Ибн Араби утверждает, что посещение Мекки и Запретной мечети сродни посещению вашего собственного дома. Он пишет, что Дом Божий в Мекке похож на ваш – ведь они оба рукотворны. Таким образом, «Аллах направляет вас в Дом – и, значит, Он направляет вас к себе…

Поэтому, когда вы делаете таваф для Дома, вы делаете это для себя. Когда вы постигаете себя, вы узнаете, кто вы есть. Когда вы узнаете, кто вы есть, вы узнаете Аллаха…»

По мнению улема, взглянуть на Мекку – значит посмотреть в Божественное Зеркало. Оно отражает божественность внутри вас, и это отражение поможет вам стать совершенным человеком с истинным знанием Бога. Для Ибн Араби образ зеркала имеет фундаментальное значение. Это неотъемлемая часть его философии, согласно которой Бог и Его творение едины, и единственная истина во Вселенной – это Бог.

Мекканцы не прониклись учением Ибн Араби. Против концепции единства бытия возражали представители всех четырех мазхабов. Богослова даже обвиняли в ереси. Некоторые переделали его почетное