Шрифт:
Закладка:
* * *
Паломник
Ахмет-Оглы берет свою клюку
И покидает город многолюдный.
Вот он идет по рыхлому песку,
Его движенья медленны и трудны.
– Ахмет, Ахмет, тебе ли, старику,
Пускаться в путь неведомый и чудный?
Твое добро враги возьмут сполна,
Тебе изменит глупая жена. –
«Я этой ночью слышал зов Аллаха,
Аллах сказал мне: – Встань, Ахмет-Оглы,
Забудь про все, иди, не зная страха,
Иди, провозглашая мне хвалы;
Где рыжий вихрь вздымает горы праха,
Где носятся хохлатые орлы,
Где лошадь ржет над трупом бедуина,
Туда иди: там Мекка, там Медина». –
– Ахмет-Оглы, ты лжешь! Один пророк
Внимал Аллаху, бледный, вдохновенный,
Послом от мира горя и тревог
Он улетал к обители нетленной,
Но он был юн, прекрасен и высок,
И конь его был конь благословенный,
А ты… мы не слыхали о после
Плешивом, на задерганном осле. –
Не слушает, упрям старик суровый,
Идет, кряхтит, и злость в его смешке,
На нем халат изодранный, а новый,
Лиловый, шитый золотом, в мешке;
Подмышкой посох кованый, дубовый,
Удобный даже старческой руке,
Чалма лежит, как требуют шииты,
И десять лир в сандалии зашиты.
Вчера шакалы выли под горой,
И чья-то тень текла неуловимо,
Сегодня усмехались меж собой
Три оборванца, проходивших мимо.
Но ни шайтан, ни вор, ни зверь лесной
Смиренного не тронут пилигрима,
И в ночь его, должно быть от луны,
Слетают удивительные сны.
И каждый вечер кажется, что вскоре
Окончится терновник и волчцы,
Как в золотом Багдаде, как в Бассоре
Поднимутся узорные дворцы,
И Красное пылающее Море
Пред ним свои расстелет багрецы,
Волшебство синих и зеленых мелей…
И так идет неделя за неделей.
Он очень стар, Ахмет, а путь суров,
Пронзительны полночные туманы,
Он скоро упадет без сил и слов,
Закутавшись, дрожа, в халат свой рваный,
В одном из тех восточных городов,
Где вечерами шепчутся платаны,
Пока чернобородый муэдзин
Поет стихи про гурию долин.
Он упадет, но дух его бессонный
Аллах недаром дивно окрылил,
Его, как мальчик страстный и влюбленный,
В свои объятья примет Азраил
И поведет тропою, разрешенной
Для демонов, пророков и светил.
Все, что свершить возможно человеку,
Он совершил – и он увидит Мекку.
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ (1886–1921)
* * *
Слухи о жестокости Мухаттхира дошли до султана Салах ад-Дина. Султан упразднил налог. При этом он порадовал мекканцев множеством подарков, включая ежегодную денежную субсидию и бесплатные регулярные партии египетской пшеницы. Буквально за несколько лет Город Аллаха успокоился. Ибн Джубайр вернулся в Мекку и не узнал ее.
Ибн Джубайр родился в 1145 году в Валенсии. Благочестивый юноша изучал Коран и хадисы, а также исламское право и литературу. Некоторое время он жил и работал в Гранаде – одном из самых богатых и великолепных городов мусульманского мира. В один прекрасный день Ибн Джубайр взял паломнический посох и отправился в Мекку. Он сел на генуэзский корабль, идущий в Египет, и после многочисленных приключений добрался до Хиджаза. В дороге Ибн Джубайр вел дневник, который позже был опубликован в виде книги «Путешествие Ибн Джубайра». Эта работа дает нам наиболее достоверное и точное описание Мекки конца XII века.
«Путешествие» похоже на десятки аналогичных трудов. Все авторы много и подробно пишут о священных реликвиях и достопримечательностях города. Их восторг и благоговение кажутся формальными – а то и надоедают читателю. Но книги адресованы главным образом тем, кто, возможно, никогда не посетит Мекку сам. Дотошные описания необходимы, чтобы запечатлеть Город Аллаха в сердцах, умах и душах всех мусульман.
В этом плане Ибн Джубайр не оригинален. Он посвящает десятки страниц Запретной мечети, дому Хадиджи, дому Абу Бакра и даже городским воротам, на которых аль-Хад-жадж распял тело Ибн аз-Зубайра. Стоя на вершине горы Абу Кубейс, путешественник внезапно осознает, что Мекка – это Мать мира. Действительно, небольшой город обладает удивительной способностью принимать всех паломников. В дни хаджа он увеличивается в размерах – подобно тому, как растягивается матка при беременности.
Несколько раз Ибн Джубайр видел в Запретной мечети шарифа Мухаттхира. Тот был буквально одержим роскошью и постоянно жаждал удовольствий. Даже сторонники шарифа начинали роптать. Материальная помощь и подарки, регулярно высылаемые султаном, лишь немного смягчили Мухаттхира. Бедуинская стража по-прежнему расправлялась с неугодными и вымогала у паломников деньги (правда, не в прежних размерах). Шариф вел себя так, словно Мекка являлась его частной собственностью.
В январе 1184 года город взбудоражила новость о скором визите Саифа ад-Дина – брата и малика (верного помощника) Салах ад-Дина. Мекканцы не на шутку испугались. Мухаттхир встретил важного гостя у городских стен и заискивал перед ним, как мог. Когда малик вошел в Аль-Харам, началась паника. Люди принялись молиться за Айю-бидов так громко, что Саиф едва не оглох.
Мекканцы все поняли правильно – Саиф ад-Дин приехал карать виновных. Бедуины-стражники были казнены на городской площади. Семья тарифа укрылась в горах, окружавших Мекку. Но даже могущественные Айюбиды не смогли подчинить себе непокорный город. Как только малик уехал, Мухаттхир вернулся и правил до 1200 года. Мекканцы сплотились вокруг тарифа и отпраздновали свободу. Паломников опять обложили неподъемным налогом. Грабежи караванов возобновились.
Однако время потомков Абу Хашима истекло. В начале XIII века власть над Меккой перешла к новым тарифам – и оставалась у них в течение следующих 600 лет.
Глава 5
Божественное зеркало
(Старайтесь) облегчать, а не усугублять положение вещей для людей, (старайтесь) давать им только добрые вести; не заставляйте их сторониться вас.
Аль-Бухари, хадис N– 105
* * *
В течение первого года XIII века мекканцы пребывали в праздничном настроении. Слухи о грядущем конце света не подтвердились. Внутренние распри утихли. Сильная песчаная буря, налетевшая на Мекку в декабре 1195 года, не причинила никакого вреда. Помимо того, в 1180-х годах город чудом избежал завоевания европейскими рыцарями.
Крестовые походы были для хиджазцев чем-то очень далеким. Их интересовала лишь судьба Иерусалима – города, священного и для мусульман, и для христиан, и для иудеев, Жители Мекки узнавали о битвах и победах от хаджи и торговцев, В Запретной мечети возносились горячие молитвы, когда Салах ад-Дин взял Иерусалим, С 1099 по 1187 год город находился под властью крестоносцев и был открыт только для христиан. Султан немедленно вернул Иерусалиму статус открытого города, где представители разных конфессий снова могли жить вместе – как это было в течение предыдущих 450 лет исламского правления,
Салах ад-Дин триумфально вступил в Иерусалим всего через два года после того, как его брат казнил бедуинскую стражу и загнал в горы тарифа Мухаттхира. Никто в Мекке не думал, что христиане действительно войдут в Хиджаз. Это было немыслимо. Город Аллаха был закрыт для всех, кроме мусульман, более 400 лет – со времен первого омейядского
