— Ты не помнишь никого из подруг твоей мамы. Мы часто собирались на кухне в вашей квартире в Сохо, а ты нас словно и не замечал. Поднимал глаза только когда приходили мужчины. — она усмехнулась. — Да, у Элизабет было их много. Это было что-то вроде игры. Она выбирала их по определённым признакам, как серийный убийца своих жертв. Хотя я какое-то время тоже входила в её меню.

О, она ждала моей реакции. Специально произнесла это, словно вертя передо мной красной тряпкой.

— Так Вы позвали меня, чтобы сообщить, что моя мать была бисексуалкой? — я старался держаться достойно. — Ну, видимо не я первый, но последний.

Девушка перелезла на колени Бриттней и широко мне улыбалась, словно пыталась дразнить. Увы, но мне было всё равно.

— Именно я, а не психологи, к которым она тебя водила, помогла Элизабет понять, что с тобой происходит.

Я нахмурился.

— Вы что ещё и врач?

Женщина махнула рукавом, и на её ладони оказалась колода.

— Твою мать… — прошипел я. — Вы не могли узнать точный диагноз из карт.

— Таро никогда не дают точного ответа. Всё дело в толковании. — карты заструились меж её пальцев. — Они рассказали мне, что в тебе есть семя зла.

Такой выбор слов меня немного шокировал. К тому же на столике очутилась карта со страшным монстром. Подпись гласила: «Дьявол». Мои глаза устали закатываться, поэтому я просто полуприкрыл их, дабы заявить о моём полном скептицизме.

— Когда я появилась в её жизни вновь, было уже поздно. Она была беременна от твоего отца. Я видела в нём меньше плохого, чем увидела в тебе. Это меня озадачило. — Императрица положила на стол вторую карту: «Дурак». — Пока ты не достиг тринадцатилетнего возраста, мои опасения росли. Но после смерти твоей матери, — её рука дрогнула. — поведение стало более ветреным и беспечным, словно волна тьмы разбилась о стену, что ты возвёл.

Я сжал челюсти. Боже, это ещё хуже сеансов с психологами. У тех хоть меньше пафоса в словах.

— Но в тебе всё ещё оставался потенциал.

— Какой? — я наклонился к ней, прищурился и оскалился. — Скажите это.

Я разглядел её зелёный пигмент глаз, а ещё тёмные корни волос, хотя из-под вуали торчали светлые пряди.

Её взгляд пал на стол, а палец медленно пополз к карте с монстром. Моя злость породила ужасную жестокую улыбку.

— Вот так новость. — произнёс я, притворно удивляясь. — Вы не первая, кто заявляет, что мы с дядей одинаковы.

— О, нет. — покачала головой Бриттней. — Вы похожи, но не одинаковы. У него нет потребности в том, в чём есть у тебя.

Да-да. Любовь спасёт мир.

— У вас были дела с Джимом Мориарти? — решил осведомиться я.

Императрица выпрямилась, а девушка слезла с неё.

— Нет. Я знаю, что он бывает здесь. Но общих дел у нас с ним нет. — её голос заледенел. — Мы общались лишь раз, но через посредников. Это касалось человека, чей труп ты оставил в моём клубе.

Я потерял всю агрессивность и напрягся, не зная, что будет.

— Это нейтральная территория. Здесь действует закон о «Не убийстве». Ты этого не знал, но нарушил. И твой дядя дал мне понять, что за это тебя не ждёт ни расплата, ни наказание. Мне же пришлось потрудиться, чтобы унять шумиху.

Упс. А я и не знал, что у того убийства (акта защиты) были последствия. Накладочка…

Я не хотел признавать вину. Тот, кого я убил, хотел навредить дяде. И он не был хорошим человеком. Но да, я всё равно убийца. И спас убийцу.

— Но я пригласила тебя не чтобы ты ответил за содеянное. — уже более нормальным голосом произнесла Бриттней. — Я хочу отдать тебе это.

Перед картами легла какая-то книга в кожаном переплёте. Нет, не книга. Дневник.

— Это дневник Элизабет.

У меня глаза на лоб полезли.

— Откуда он у вас?!

Я схватил дневник, но продолжал держать его в воздухе, словно сомневаясь в том, хочу ли я его принять.

— Я знала, что твою мать ждёт скорая смерть. И, конечно, я её предупредила. — немного надломлено сказала Императрица, что привлекло моё внимание. — Но избежать этого не вышло. — пауза, дающая мне понять, что моя мать нравилась Императрице больше, чем та хочет показать. — Мне удалось украсть её сумочку прямо с места её смерти.

— Вы не имели права. — заявил я.

— Не имела. — согласилась женщина, положив обе руки поближе друг к другу. — Но он бы затерялся в кладовке полиции по нераскрытым делам, не забери я его. И теперь пришло время его вернуть.

Меня возмущало, что у какой-то женщины была настолько личная вещь моей матери. У неё, а не у меня. Но так же я жутко разволновался. В дневниках всегда можно найти очень много необходимой информации. Я прижал блокнот к себе, а глаза вновь метнулись к женщине напротив.

— Это поможет тебе кое-что прояснить. — сказала она. — И, быть может, ты смягчишься по отношению ко мне.

Я молчал, гладя чуть шероховатую поверхность дневника. Ответы, ответы. Но какова вероятность, что они принесут пользу?

Бриттней отпила из своей чашки и вернула её на блюдце. Мой взгляд останавливается на верхней карте, которая демонстрирует «Повешенного».

— Можно поинтересоваться, — мои губы чуть растягиваются, ведь так хочется закрыть волнующее меня дело. — это Вы убивали людей, а затем творили из их тел рисунки с карт?

Подбородок Императрицы слегка опустился, и она проткнула меня взглядом.

— На тебе микрофон. — разоблачила меня женщина. — Я не стану ничего говорить.

Я разочарованно вздохнул и откинулся на спинку, свесив руки с подлокотников. Да уж, и я об этом жалею. Мне очень хочется услышать подтверждение. Нужно придумать, как вытащить из неё это. Хотя бы только для меня.

— Впервые я столкнулся с этим, когда мы с Шерлоком Холмсом нанесли визит в морг. — припомнил я. — Мужчину нашли перевёрнутым вверх тормашками, подвешенным за одну ногу. Напоминает это. — я указал на карту, что лежала сверху колоды. — Думаю, раз Вы всё ещё здесь, Шерлок так и не нашёл заказчика убийства.

Мне это понравилось. Понравилось разоблачать кого-то. Пафосно, знаю. Действие побуждаемое низкими мотивами. Но я не удержался. В последнее время во мне слишком много копались. Я хотел возмещения.

— Второй раз была куча мечей, протыкающих жертву. Я, конечно, не профайлер, но выглядит всё как личная месть. Что-то типа «да воздастся ему».

— Знай ты базовые значения карт, то всё бы понял. — сказала Бриттней, принимаясь мешать колоду. — Повешенный, к примеру, говорит о беспечности, неосторожности и безответственному отношению к делу, а так