все свое свободное время. И не было ничего удивительного в том, что в урочный день нашего прощания с Новороссийском я решил поужинать с предметом своего увлечения в ресторане «Слон», в каковое предприятие вовлек и своего верного друга.

Получив заверение дежурного по эшелону офицера в том, что наш поезд тронется в путь не ранее как поздним вечером, мы незаметно провели в обществе очаровательной дамы несколько часов, вплоть до полуночи, после чего, завезя домой свою даму, очертя голову бросились на вокзал, где в эшелоне уже давно находились все наши вещи… Увы! Приятные минуты в «Слоне» стоили нам не только уплаченных по счету больших денег, но и целого ряда треволнений, усугубленных весьма неприятными физическими ощущениями: эшелон ушел до нашего появления на вокзале, оставив нас на нем дожидаться пассажирского поезда, дабы мчаться вдогонку за своею частью… Остались мы в Новороссийске в одних кителях, что очень мало подходило к холодной ночи, заставившей нас продрогнуть до судорог… Свой эшелон мы нагнали лишь через два дня.

Стояли прелестные дни начала мая, когда мы, после своего прибытия из Новороссийска, начали устраиваться в Таганроге. Последний был прямо прекрасен в весеннем уборе своих многочисленных садов, засыпанных белоснежным цветом яблонь и абрикосов и благоухавших черемухой и сиренью. А вместе с расцветом весны начали снова расцветать и наши надежды на лучшее будущее. С фронта стали доходить известия о возобновившихся успехах добровольцев, и жители, успевшие уже в достаточной степени настрадаться от большевиков, принимали нас как истинных и давно жданных освободителей.

В Таганроге мы устроились недурно. Наши солдаты были размещены в павильонах городского парка, что же касается нас, четырех офицеров, то на нашу долю выпало удовольствие получить приют в скромной, но милой семье таганрогских обывателей, о которых я до сих пор вспоминаю с теплым чувством искренней благодарности. Хозяевами дома, нас приютившего, были скромная вдова с двумя дочерьми-белошвейками. И вот эти милые женщины окружили нас, людей в достаточной степени утомленных кочевою жизнью и постоянными треволнениями, чисто родственными заботами и лаской.

Наступило время формирования и обучения нашей части, за каковое дело мы с Вольфом, с полною верою в успех, и принялись с удвоенной энергией. Комендант города, доблестный генерал и георгиевский кавалер Павловский, делал все от него зависящее, дабы способствовать наиболее блестящему выполнению нашей задачи. Мы получали лучших кадровых солдат из числа мобилизованных Добровольческой армией граждан, пополнили наш конский состав прекрасными лошадьми и чуть ли не ежедневно принимали из складов всевозможное военное имущество, необходимое для безбедного существования новой части. Работая не покладая рук, мы с моим другом и блестящим организатором Вольфом постепенно пустили в ход швальные, шорные и другие мастерские, быстро снабдившие всех наших солдат обмундированием и приведшие в приличный вид седла и другое конское снаряжение.

Конно-подрывная команда Сводно-гвардейского полка укомплектовалась молодыми добровольцами настолько, что наименование команды оказалось для нее недостаточным, и вскоре она его переменила на Гвардейский конно-подрывной полуэскадрон, численный состав которого превосходил большинство существовавших эскадронов.

Весна переходила в лето, благоухали таганрогские сады, весело улыбалось нам южное голубое небо. Настроение наше было самым радужным. Мы все как бы переживали вторую юность и, как дети, радовались ежедневным выходам на учение в обширном таганрогском парке, славившемся своими поэтическими аллеями, или за город – на «зеленую травку».

Один за другим стали стягиваться из разных мест наши офицеры, невзирая на различие возрастов, полные тех же радужных чувств… Из Ставки Главнокомандующего прибыл и полковник Н.М. Никонов, а вслед за ним – полковник Ю.Б. Броневский[690]; из Крыма в Бердянск в это время перебралась и наша кадровая часть, под командой полковника В.Г. Авенариуса[691]; приехали наши офицеры: Н.П. Поморский[692], С.Д. Иванов[693] и И.Е. Штейн.

Теперь, когда прошло семнадцать лет, трудно себе представить всю радость и одушевление, какие неизменно владели нами при обучении наших добровольцев, в свою очередь полных самых искренних патриотических чувств, и желание до конца послужить страдающей Родине. И в то же время не было человека, который сомневался бы в успехе нашего дела и не верил бы в скорое возрождение России и очищение ее от революционного угара.

Многие и из старых солдат в прошлом принесли немалые жертвы Родине: были среди них люди, помнившие Великую войну; были добровольцы, побывавшие в самых тяжелых крымских боях.

– Не может быть, чтобы все это пропало даром, не может быть, чтобы изменники и подлецы торжествовали! – говорили старые бойцы. – Россия не пропадет… Россия вернет вдвойне свою славу!..

Наступил Троицын день – день нашего полкового праздника. К этому времени все обучение и снаряжение нашей новорожденной части было уже закончено настолько, что мы смогли предстать на праздничном параде в столь блестящем виде, что привели в восхищение не только прибывшего с позиции и принимавшего парад командира Сводно-гвардейского полка генерала П.Э. Тилло, но и большую часть мирного населения города Таганрога, собравшегося к моменту нашего смотра на площадке и в аллеях городского парка.

Трудно себе представить восторг, который овладел всею этою массою мирных граждан, когда наши добровольцы двинулись мимо них под звуки родного полкового марша…

Щеголеватые, прекрасно обмундированные, с погонами на плечах, – опять стройно шли под командою офицеров те же добрые солдаты мирного времени, каких не только старый Таганрог, но и вся Россия привыкла видеть в течение десятилетий. На глазах восторженных таганрогцев воочию как бы возродилась из пепла великая Русская Армия, столь страшно разрушенная темною силой в недавно минувшие дни.

Многие плакали от радости – и вряд ли в многотысячной толпе восторженных зрителей был хотя бы один человек, сомневавшийся в эти минуты в конечном успехе нашего дела. А таганрогское небо, безоблачное и чарующе-голубое, радостно улыбалось всем в эти часы полною улыбкою счастья, как и полагалось ему, впрочем, улыбаться в день Святой Троицы.

Полковой праздник не мог, конечно, закончиться одним лишь парадом в тенистом парке, а нашел свое естественное продолжение в самом шикарном городском ресторане, взятом на целый день и куда нашими офицерами были приглашены в качестве желанных гостей высшие представители власти.

Радостные и молодые хозяева, во главе с гостеприимным полковником Никоновым, делали все от них зависящее, дабы превратить наш военный праздник в подлинный полковой праздник гвардейских сапер, любящих свою славную часть и ее красивые традиции. Гости, впрочем, хорошо это чувствовали и сами, без всяких усилий со стороны заботливых хозяев.

Во время обеда, предложенного нашим милым гостям и проходившего под звуки гарнизонного оркестра и наших песенников, не было