моего охлаждающего костюма, что-то маленькое и твердое. – Пожалуйста, открой это, только когда вернешься домой и останешься одна, – сказал он. – Ты меня понимаешь? Только когда ты будешь абсолютно уверена, что за тобой никто не следит – даже твой муж.

Я кивнула, упираясь лбом ему в грудь.

– Отлично, – сказал он. – Теперь мы расстанемся, и я пойду на запад, а ты пойдешь на север к себе домой, а потом я сообщу тебе, где мы в следующий раз встретимся, хорошо?

– Как? – спросила я.

– Не беспокойся об этом, – сказал он. – Просто знай, что я сообщу. И если то, что сейчас у тебя в кармане, тебя не убедит, тогда ты просто не придешь. Хотя, Чарли, – тут он сделал вдох, и я почувствовала, как сокращаются мышцы его живота, – я надеюсь, что ты придешь. Я пообещал моему начальнику, что не вернусь в Новую Британию без тебя.

А потом он резко выпустил меня и зашагал прочь, не слишком быстро, но и не слишком медленно, как будто он просто один из покупателей на Площади.

Несколько секунд я неподвижно стояла на месте. Я испытывала странное ощущение, будто все случившееся – сон, будто я все еще сплю. Но я не спала. Солнце в небе было жаркое и белое, и я чувствовала, как по спине стекает пот.

Я включила охлаждающий костюм на полную мощность и сделала так, как сказал мне Дэвид. Но как только я оказалась в своей квартире, заперла за собой дверь и сняла шлем, мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок, и я села прямо на пол, прислонившись спиной к двери и хватая воздух большими глотками, пока не стало легче.

Наконец я поднялась на ноги, еще раз проверила замки на двери, а потом окликнула мужа, хотя было понятно, что его нет дома. И все же я проверила каждый уголок: кухню, гостиную, спальню, ванную. Даже шкафы. Потом я вернулась в гостиную и опустила жалюзи на окнах, одно из которых выходило на задний фасад соседнего здания, а другое – на вентиляционную шахту. И только после этого села на диван и сунула руку в карман.

Это был сверток из коричневой бумаги размером с грецкий орех, а внутри – что-то твердое. Бумага была заклеена скотчем, и, сняв его, я обнаружила, что под первым слоем бумаги есть второй, а под ним – слой тонкой белой ткани, которую я тоже разорвала. В руках у меня остался маленький черный мешочек из мягкого плотного материала, туго затянутый шнурком. Я ослабила шнурок, подставила ладонь, встряхнула мешочек, и в мою руку упало дедушкино кольцо.

Я не знала, чего ожидать, и только потом поняла, что должна была испугаться, что в мешочке могло оказаться что угодно: взрывчатка, пробирка с вирусами, Муха.

Но в некотором смысле кольцо было даже хуже. Не знаю точно, как это объяснить, но постараюсь. Как будто я всегда думала одно, а оказалось совсем другое. Конечно, это уже и так произошло: Дэвид сказал мне, что он не тот, за кого себя выдает. Но я могла не верить ему, пока не увидела кольцо. До этого у меня оставалось, как однажды выразился дедушка, “право на отрицание” – это значит, что я могла притворяться, что чего-то не знаю, хотя на самом деле знала. А если Дэвид рассказал мне правду о себе, правдивы ли другие вещи, которые он рассказал? Как он узнал о пандемии? Неужели его действительно послали найти меня?

Может, другие страны и в самом деле не похожи на нашу?

Кто такой Дэвид?

Я посмотрела на кольцо, оно было такое же тяжелое, каким я его помнила, а жемчужная крышечка тайника – такая же гладкая и блестящая.

– Это называется перламутр, – объяснил дедушка. – Разновидность карбоната кальция, который вырабатывает моллюск, слой за слоем покрывая им мешающее инородное тело, попавшее в мантию, – например, песчинку. Сама видишь, он очень прочный.

– А люди могут делать перламутр? – спросила я, и дедушка улыбнулся.

– Нет, – сказал он. – Людям приходится защищать себя другими способами.

Прошло почти двадцать лет с тех пор, как я видела кольцо в последний раз, и теперь, когда я сжала его в кулаке, оно было теплое и твердое. Мне пришлось отдать его фее, сказал дедушка. Той, которая присматривала за тобой, пока ты болела. И хотя я всегда знала, что он шутит, знала, что фей не бывает, наверное, именно это огорчило меня больше всего: оказывается, дедушке вовсе не пришлось платить за то, чтобы я вернулась к нему. Оказывается, я вернулась к нему просто так, а он отправил кольцо в какое-то другое место, какому-то другому человеку, и теперь, когда оно вернулось ко мне, я больше не знала ни что оно означало, ни где оно было, ни что оно когда-то символизировало.

Мы снова встретились в следующий четверг. Утром на работе я пошла в туалет, а когда вернулась к своему столу, под одной из упаковок с физраствором был спрятан маленький сложенный листок, и я вытащила его, озираясь по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли кто за мной, – хотя, конечно, никто за мной не наблюдал. Здесь были только я и мизинчики.

Когда я подошла к Центру в 19:00, Дэвид уже стоял у дверей и махал мне рукой.

– Я подумал, что мы могли бы прогуляться, – сказал он, и я кивнула.

Внутри он купил нам обоим фруктовый сок, и мы двинулись по дорожке, как ходили обычно – неторопливо, но не слишком медленно.

– Не снимай шлем, – сказал он, и я послушно приоткрывала только маленькую щель на уровне рта, чтобы сделать глоток. В Центре было прохладно, но некоторые люди все равно ходили в шлемах, потому что поленились их снять, так что это не вызывало никаких подозрений.

– Я рад тебя видеть, – тихо сказал Дэвид. – У твоего мужа свободный вечер, – добавил он, и это был не вопрос, а утверждение, а когда я повернулась к нему, он слегка покачал головой. – Ни удивления, ни злости, ни тревоги, – напомнил он, и я отвела взгляд.

– Откуда ты знаешь про наши свободные вечера? – спросила я, пытаясь сохранять спокойствие.

– Твой дедушка рассказал моему начальнику, – сказал он.

Может показаться странным, что Дэвид не предложил нам встретиться ни в моей квартире, ни в своей. Но помимо того, что я не захотела бы ни приводить его к себе, ни идти к нему, причина состояла в том, что встречаться