Услышанное повергает Терренса и Даниэля в огромный шок и заставляет широко распахнуть ошарашенные глаза. Резко побледневшие парни испуганно переглядываются между собой и слегка качают головой, пытаясь принять то, что они услышали. В воздухе на несколько секунд воцаряется напряженная пауза, во время которой Даниэль и Терренс резко бледнеют и начинают слегка дрожать от волнения, а Джессика пытается успокоить тихонько плачущую Хелен, закрывшую лицо руками.

— Ч-что? — дрожащим голосом нарушает паузу Даниэль. — Чт-т-то вы сказали?

— Питер резал запястье, вот что она сказала, — с грустью во взгляде тихо отвечает Джессика. — Это и есть последствие всех тех долгих издевательств.

— Боже мой… Нет… Я не могу в это поверить… — Даниэль запускает пальцы обеих рук в свои волосы и слегка склоняет голову, уставив ошарашенные глаза в одной точке. — Нет, этого не может быть… Я отказываюсь в это верить!

— Однако это правда, Даниэль. Мы с Хелен видели все его порезы и знаем, что он до сих пор не избавился от этой привычки. Вот и в тот день, когда вы встречались с тем Джорджем, или как его там, Питер резал запястья.

— И вы хотите сказать, что благодаря повязкам он скрывал свои порезы?

— Именно поэтому Хелен и спросила вас, заметили ли вы повязки на его руках.

— Черт возьми…

Пока Даниэль проводит обеими руками по своим волосам и понимает, что от волнения ему нечем дышать, Терренс качает головой и подносит ко рту сложенные ладонью друг другу руки, опустив потерянный взгляд вниз и слегка задрожав от волнения.

— Какой ужас! — ужасается Терренс. — Не могу поверить! Питер начал причинять себе вред по своей воле…

— Я понимаю — вам сейчас тяжело это осознавать, — с грустью во взгляде отвечает Джессика. — Но Хелен не солгала вам, а я подтверждаю ее заявление о том, что Питер резал себя.

— Но ведь это произошло лишь один раз. Скажите, что это был единственный раз, когда Питер порезал себя. Он не мог делать этого постоянно.

— Однако делал… — издает тихий всхлип Хелен, все еще продолжая прижиматься к Джессике, и переводит свой заплаканный взгляд на Даниэля и Терренса. — Питер сделал это уже не в первый раз. Он занимается этим еще со старшей школы… Джессика узнала это еще тогда, а спустя некоторое время после знакомства с Питером о его самобичевании узнала уже и я… Стала свидетелем того, как из его рук струилась кровь…

— Черт, так вот почему… — ужасается Даниэль и быстро окидывает всех взглядом. — Вот почему Питер постоянно носил браслеты и повязки! И часто одергивал рукава длинных рубашек или свитеров! Я видел, что он часто носил их, но не предавал этому значения. Да и сам блондин говорил, что ему просто нравилось носить их. Но теперь-то я понимаю, что он просто хотел скрыть все свои порезы.

— Неужели за все годы дружбы вы ни разу не ловили Питера на том, что он резал себя? — удивляется Хелен. — Когда я поймала, то он сделал это прямо в ванной во время моего визита! Неужели Роуз никогда не делал порезы где-нибудь в ванной у вас дома или у себя?

— Нет, никогда… — пожимает плечами Даниэль. — Я… Я и подумать не мог, что он резал себя… Да и мне было бы страшно представить, что человек… Режет запястья и пытается вскрыть вены… Бр-р-р… Меня от одних слов в дрожь бросает…

— А Питер скрывал от вас, что резался, или спалился случайно? — интересуется Терренс.

— Случайно, — произносит Джессика. — Я узнала об этом, когда нашла его на школьном дворе совсем одного. Тогда он прямо посреди урока сбежал из кабинета после очередной порции насмешек, а учитель попросил меня найти его и привести в класс. Не потому, что он беспокоился. А потому, что Роуз срывал его урок… Ну тогда я и увидела, как он до слез морщился от боли. Сначала я подумала, что ему было плохо, но когда увидела, как у него кровоточат запястья, то пришла в ужас… И остолбенела, когда Пит не стал отрицать, что сам порезал их лезвием, которое всегда носил с собой. Конечно, я помогла ему перевязать рану и по его просьбе никому не сказала о его самобичевании. И стала еще больше поддерживать его, ибо понимала, что с ним поступали несправедливо.

— Я тоже случайно, — добавляет Хелен. — Подумала, что он слишком долго сидел в ванной, и что-то заставило меня подойти к ней. А дверь как раз была слегка приоткрыта… И когда я открыла ее, то увидела, что Питер сидел на полу и вскрыл вены на одной руке. Это было ужасно… Я чуть с ума не сошла, когда увидела это зрелище.

— Насколько мы знаем, вы познакомились с Питером через год до того, как он познакомился с Даниэлем, — задумчиво говорит Терренс.

— Это правда… Я несколько лет назад переехала в Нью-Йорк из маленького городка и пыталась как-то устроиться и познакомиться с новыми людьми. И вот однажды я встретила Питера, с которым сразу же нашла общий язык и в дальнейшем проводила свободное время.

— А как вы познакомились, если это не секрет?

— Я их познакомила, — отвечает Джессика. — Мы с Питом ходили вместе кое-куда и по дороге случайно встретили Хелен. Ну я сказала ей несколько слов и представила ее блондину. А когда они стали хорошими друзьями, то мы часто проводили время втроем. Лично нам с Маршалл было весело… А вот насчет Роуза я не могу сказать… Нельзя сказать, был ли он счастлив или все еще продолжал едва ли не мечтать о смерти… Ведь… Был какой-то короткий период, когда Питер воздерживался и не причинял себе вред.

— А когда по-вашему он мог сорваться и снова начать резаться? — интересуется Даниэль.

— Не могу сказать… Но как раз после знакомства с Хелен… Раз она поймала его на этом деле… По крайней мере, я не видела, чтобы он резался. И руки у него были чистые, без порезов. Но не исключено, что он мог сорваться и тщательно это скрывать. До того как его спалила моя подруга… А после этого Пит перестал скрываться, по крайней мере, от нас двоих.

— Черт, я мог предположить все что угодно, но только не то, что Питер будет резаться, — с учащенным дыханием запустив руку в свои волосы, ужасается Терренс. — Не понимаю, почему мы никогда не настораживались из-за того, что он носил кучу браслетов?

— Ведь он всегда носил их… — уставив взгляд в одной точке, низким голосом признается Даниэль. — Я никогда не видел его голые запястья…