произошло на Железном заводе Тредегара в Ричмонде, штат Вирджиния. В 1842 году Джозеф Рид Андерсон, "коммерческий агент" (главный операционный директор) компании, начал программу обучения рабов для самой высококвалифицированной работы на заводе: "пудлингование". Пять лет спустя, когда он собирался передать новый прокатный стан уже полностью обученным рабам-пудлинговщикам, белые рабочие устроили забастовку в знак протеста, но безрезультатно. Андерсон уволил бастующих и заменил их рабами, и в течение трех лет две трети рабочей силы принадлежали компании.72 В последующие годы Тредегарский металлургический завод будет играть важную роль в оружейной промышленности Конфедерации.

Помимо производства, рабский труд использовался и на общественных работах, таких как рытье каналов, строительство дамб, прокладка железнодорожных путей, уборка улиц и освещение ночных городов газовыми фонарями. Бизнес-корпорации, муниципалитеты, государственные и даже федеральные правительственные учреждения - все они владели рабами или нанимали их. В 1842 году Инженерный корпус армии и Квартермейстерский корпус отчитались перед Конгрессом о том, что они регулярно нанимают рабов.

70. Дональд Коул, Мартин Ван Бюрен и американская политическая система (Принстон, 1984), 367-68.

71. Роберт Марго, "Рабочая сила в девятнадцатом веке", в Кембриджской экономической истории США, II, 229-30.

72. Роберт Старобин, "Промышленное рабство на Старом Юге" (Нью-Йорк, 1970), 125-28; Рональд Льюис, "Уголь, железо и рабы" (Вестпорт, Конн., 1979), 31-34; Патриция Шектер, "Свободный и рабский труд на Старом Юге", "История труда", 35 (1994), 165-86.

рабов у желающих хозяев. Удивительно, но город Саванна нанимал рабов в качестве пожарных.73 Страховые компании брали на себя риск того, что ценное имущество рабов может пострадать или погибнуть в результате несчастных случаев на производстве. (Свободные работники, в отличие от рабов, не имели права на "рабочую компенсацию"; поэтому работодатели считали разумным нанимать свободных работников на самые опасные работы).

По официальным данным, 5 % южных рабов работали в промышленности. Но эта статистика преуменьшает реальность. Она не включает ремесленников, которые работали на плантациях, изготавливая изделия для использования на плантациях, и, таким образом, игнорирует бесчисленное количество порабощенных кузнецов, каменщиков, краснодеревщиков, кордельеров, изготовителей седел, плугов и других ремесленников. Продукция труда таких ремесленников также не учитывается при подсчете того, что Юг обеспечил 11 процентов промышленного производства США.74 Даже если сделать все эти поправки, Юг не провел индустриализацию в том объеме, который, по мнению современных экономистов, был бы экономически эффективным. Там и тогда, где они существовали, южная промышленность приносила прибыль, сопоставимую с той, что можно было получить в сельском хозяйстве. Поэтому возникает вопрос, почему Юг не провел большую индустриализацию?

Цена на рабов коррелировала с ценой на основные сельскохозяйственные товары, производимые рабами, особенно на хлопок. По мнению историка Уолтера Джонсона, "цену рабов можно определить, умножив цену хлопка на десять тысяч (семь центов за фунт хлопка дают семьсот долларов за раба)". Мировой спрос на все большее количество хлопка приводил к росту цен на рабов, особенно начиная с 1840-х годов. Некоторые виды сельскохозяйственного труда, в частности бригадный труд на полях, практически требовали рабов, поскольку свободные работники требовали бы за него астрономическую зарплату. (После эмансипации бригадный труд вскоре перестал использоваться, и хлопок пришлось производить другими, менее эффективными способами). Когда цена на рабов была низкой, рабов можно было направить на производство и городскую торговлю, хотя свободный труд мог выполнять и эти работы. Когда цена на рабов росла, владельцы выводили их из маргинальных видов экономической деятельности, таких как промышленность, и концентрировали их там, где они были нужнее всего - в бандитском труде на основных сельскохозяйственных работах75.

Вероятно, нежелание Юга инвестировать в промышленность было обусловлено и неэкономическими факторами. Возможно, южный класс плантаторов чувствовал

73. Льюис, Уголь, железо и рабы, 33.

74. Лихт, Индустриализация Америки, 35-38.

75. Уолтер Джонсон, "Душа за душой: жизнь на невольничьем рынке эпохи Антибеллума" (Кембридж, Массачусетс, 2000), 6. См. также Клаудия Голдин, "Городское рабство на американском Юге" (Чикаго, 1976).

не хотели идти на определенный риск. Выращивание хлопка на новых землях Запада было, конечно, рискованным делом, но южане понимали эти риски; инвестиции в производственные предприятия казались не только рискованными, но и загадочными. Индустриализация стала политически противоречивой на Юге. Некоторые плантаторы опасались, что в диверсифицированной экономике будет сложнее сохранить рабство, чем в сельскохозяйственной, а некоторые красноречиво утверждали, что Юг должен индустриализироваться, чтобы стать менее зависимым от Севера. Демократическая партия Юга продолжала проповедовать превосходство аграрного идеала Джефферсона и пороки городской жизни. Ни одно другое занятие не давало такого высокого социального статуса, как владение землей и рабами. Большинство плантаторов не находили стимулов для промышленных инноваций, когда крупномасштабное производство основных продуктов приносило им не только прибыль, но и престиж и политическое лидерство76.

 

IV

Какой бы важной ни была ранняя промышленная революция, факт остается фактом: большая часть рабочей силы в Америке времен антибеллизма - как на Севере, так и на Юге - трудилась в сельском хозяйстве. Хотя независимая семейная ферма была американским идеалом, в действительности в среднеатлантических штатах всегда широко использовался несобственный фермерский труд: подневольный, рабский или арендаторский. В Пенсильвании некоторые иммигранты-фермеры работали по контрактам еще в 1830-х годах.77 После отмены кабального труда и освобождения рабов крупные землевладельцы на севере штата Нью-Йорк были вынуждены полагаться на фермеров-арендаторов в управлении своими владениями. Но начиная с 1830-х годов их арендаторы начали проявлять свою собственную форму трудовых волнений.

Проблемы начались в самом крупном из поместий - поместье Ренсселаервик, возникшем еще во времена голландского колониального пожалования и занимавшем 436 000 акров земли, то есть большую часть округов Олбани и Ренсселаер. Владелец поместья, Стивен Ван Ренсселаер III, был образцовым аристократом. Он служил своей стране в качестве генерала в войне 1812 года и конгрессмена с 1822 по 1829 год (в 1825 году он подал голос, который сделал Джона Куинси Адамса президентом). Просвещенный филантроп, он основал в Трое в 1824 году школу для "сыновей и дочерей фермеров и механиков", которая стала Ренсселаерским политехническим институтом. "Добрый Патрун" (как

76. Многие выдающиеся социальные и экономические историки обращались к этому вопросу. Краткий, взвешенный, но несколько технический анализ см. в книге Fred Bateman and Thomas Weiss, A Deplorable Scarcity: The Failure of Industrialization in the Slave Economy (Chapel Hill, 1981).

77. Дэвид Монтгомери, "Гражданин рабочий" (Кембридж, Англия, 1993), 31-32.

Его так называли) в качестве условий аренды указывал не только арендную плату, определяемую ценой пшеницы, но и феодальные повинности, казавшиеся анахронизмом в Соединенных Штатах XIX века, такие как дневная работа с упряжкой волов. Однако Ван Ренсселаер убедил тысячи поселенцев-янки подписать такие контракты, предложив им бесплатную аренду на первые семь лет, и удержал их на своих землях благодаря снисходительности, с которой он терпел, если они задерживали платежи.