партии, призвал аболиционистов перенаправить свои усилия: "У вас достаточно работы для всей вашей филантропии к северу от линии Мейсона и Диксона".53 Лишь изредка кто-то высказывал, казалось бы, очевидную мысль о том, что сочувствие к эксплуатируемым северным рабочим не исключает сострадания к угнетенным южным рабам; когда Уильям Леггетт попытался это сделать, Демократическая партия закрыла ему рот. Даже Фанни Райт не смогла совместить эти две причины. Как только она начала искать аудиторию для рабочих, она свернула свою антирабовладельческую деятельность, осудила аболиционистов как ханжеских лицемеров и приняла партию Джексона и Ван Бюрена54.

Политическое движение механиков-подмастерьев было белым, мужским, протестантским и квалифицированным, и, конечно, не было застраховано от призывов, основанных на расе, поле и религии. Белые рабочие обычно рассматривали чернокожих рабочих, будь то свободных или порабощенных, как нечестных конкурентов и запрещали им вступать в свои ассоциации.55 По отношению к институту рабства белые механики проявляли глубокую амбивалентность. С одной стороны, рабство ассоциировало ручной труд с подневольностью, тем самым унижая белых рабочих. Но наемные работники в свободных штатах, как коренные жители, так и иммигранты, также опасались, что освобожденные рабы могут хлынуть на север, снижая заработную плату и ухудшая условия жизни. Демократическая партия Севера оказалась искусной в манипулировании этими чувствами.56 Тем не менее, лояльность промышленных рабочих Севера к Демократической партии никогда не была полностью уверенной (за исключением ирландцев). На протяжении многих лет некоторые рабочие неоднократно переходили с корабля на корабль, чтобы поддержать другие движения,

53. Финч цитируется в David Roediger, The Wages of Whiteness (New York, 1991), 77; Фиск и Браунсон - в Gerald Henig, "The Jacksonian Attitude Toward Abolitionism," Tennessee Historical Quarterly 28 (1969): 53-54.

54. Селия Экхардт, Фанни Райт (Кембридж, Массачусетс, 1984), 243-50.

55. Лоис Хортон, "От класса к расе в ранней Америке", JER 19 (1999): 629-49.

56. Например, Anthony Gronowicz, Race and Class Politics in New York City Before the Civil War (Boston, 1998).

Среди них диссиденты-локофоко, хоумстеды, нативизм, "Свободная почва" и, наконец, зарождающаяся Республиканская партия.

Локофоко возникли в рабочем крыле Демократической партии в Нью-Йорке, но они не всегда поддерживали профсоюзное движение, и их не следует путать с Партией рабочих.57 Свое название они получили благодаря собранию 29 октября 1835 года в Таммани-холле, штаб-квартире нью-йоркских демократов того времени. Партийные завсегдатаи выдвинули своих кандидатов на предстоящие муниципальные выборы и объявили собрание закрытым; когда недовольные делегаты от рабочих попытались продлить собрание, чтобы оспорить его результаты, организация выключила газовые фонари. Но повстанцы пришли со свечами и недавно изобретенными серными спичками, которые назывались "локофокос" (или "люциферы"). Получив возможность продолжить собрание, они выдвинули своих кандидатов, хотя на последующих выборах победили обычные демократы. К 1837 году "локофокосы" добились от постоянных членов партии достаточных уступок, чтобы вернуться в ее ряды, сохранив при этом собственную идентичность.58 Хотя критики с сарказмом называли их "локосами" ("сумасшедшими" по-испански), "локофокосы" гордились своим названием.

 

III

Люси Ларком и Сара Бэгли пошли работать на мельницы Лоуэлла, чтобы помочь своим семьям. Люси - быстро развивающемуся, литературному ребенку, послушному и трудолюбивому - было всего двенадцать лет, когда в 1836 году она стала "доффер" шпулек. Ее овдовевшая мать содержала один из многочисленных пансионов в городе. Десятилетие спустя Люси уехала в Иллинойс, чтобы стать школьной учительницей; в итоге она добилась скромного заработка и большей известности как писательница. В оставленном ею рассказе о годах, проведенных в Лоуэлле, подчеркиваются положительные моменты, хотя в то время она ненавидела тесное помещение, шум и наполненный ворсом воздух и сожалела о времени, потерянном для образования.59 (Как и Люси Ларком, моя собственная мать, Люси Уолкер, в возрасте двенадцати лет стала дофером, чтобы помочь семейному бюджету. Она работала на ковровой фабрике в Галифаксе, Йоркшир, во время Первой мировой войны и жаловалась примерно так же).

Сара Бэгли, напротив, была уже взрослой, когда в 1837 году поступила на мельницу. Там она организовала Лоуэллскую женскую реформаторскую ассоциацию, фактически рабочий профсоюз с широкой социальной направленностью; она объединилась с

57. Wilentz, Chants Democratic, 235.

58. Уолтер Хьюгинс, Джексоновская демократия и рабочий класс (Стэнфорд, 1960), 39-48.

59. Люси Ларком, Девочка из Новой Англии, изд. Charles T. Davis (1889; New York, 1961); Shirley Marchalonis, The Worlds of Lucy Larcom (Athens, Ga., 1989), 29-34.

мужских рабочих лидеров в борьбе за десятичасовой день. На аргумент, что девушки с мельниц добровольно согласились на двенадцатичасовой день, она ответила:

Кнут, который приводит нас в Лоуэлл, - это НЕНАВИСТЬ. У нас должны быть деньги; долги отца должны быть оплачены, престарелая мать должна быть поддержана, амбиции брата должны быть поддержаны, и таким образом фабрики снабжаются. Разве можно действовать по своей воле?... Неужели кто-то настолько глуп, чтобы полагать, что из шести тысяч фабричных девушек Лоуэлла шестьдесят будут там работать, если они смогут помочь этому?60

(В этих иллюстрациях мотивы типичных мельничных девушек не включают необходимость прокормить себя или своих детей, напоминая нам, что они были одиноки и происходили из фермерских хозяйств). В 1846 году Сара Бэгли стала первой в Америке женщиной-телеграфистом. Но когда в 1848 году она попыталась присоединиться к утопической общине в Нортгемптоне, ей отказали, возможно, из-за ее грубого поведения. В конце концов, владельцы мельниц ответили на растущую воинственность женщин-янки, наняв больше женщин из числа ирландских иммигрантов, которые имели более слабую позицию на переговорах.61

Несмотря на то, что Сара Бэгли настаивала на том, что работницами мельниц двигала необходимость, выдающийся историк Лоуэлла приходит к выводу, что опыт работы там способствовал самостоятельности, аналогичной тому, что испытывали молодые люди, переезжавшие на фронтир или в город. При всех своих разногласиях Ларком и Бэгли сходились в том, что подчеркивали достоинства работниц, проявлявшиеся (все наблюдатели с удивлением соглашались с этим) в том, как хорошо одевались мельничные девушки. По мере того как они зарабатывали собственные деньги и становились менее зависимыми от своих мужчин, росло самоуважение женщин, и этот процесс поощряли и Ларком, и Бэгли. Оба они основывали свои реформистские социальные взгляды на христианской традиции. Хотя их часто противопоставляли друг другу, очень вероятно, что то, в чем эти две женщины были согласны, было более важным.62

Большинство рабочих нового индустриального мира пришли в него не из ремесленных цехов и поэтому не использовали цеха в качестве основы для сравнения. Женщин-ремесленников было немного, однако в 1830-х годах женщины составляли более трети рабочих в обрабатывающей промышленности; в текстильной промышленности этот показатель достигал 80 процентов.63 Если некоторые подмастерья привлекались (на короткое время) в

60. Сара Бэгли, "Добровольно?". Голос промышленности, 18 сентября 1845 года, в книге "Фабричные девушки", изд. Philip Foner (Urbana, Ill., 1977), 160.

61. Томас Дублин, Женщины на