гигантская, ее стоит пожалеть.

Мысль Джона о конечности/бесконечности кажется ключевой. Неудивительно, что я хочу поместить буддиста в книгу. Я хочу заключить его в сосуд, я хочу положить конец этому безумию, этой бесконечной тоске по человеку, чьи придирки граничили с насилием. Бля, Доди – отпусти иди дальше смирись. Чем больше идей приходило мне в голову, тем больше заметок просачивалось в дневник. Я убедилась, что мои мысли слишком хороши, чтобы оставаться небрежной писаниной в блоге. Следовало развить эти грандиозные идеи, придать им форму и снабдить сияющим венцом послесловия, печатного текста вслед за блогом – чтобы книгу хотелось купить. По мере того, как фантазии о книге и ее лапидарном послесловии росли, мое отношение к блогу становилось всё более пренебрежительным – будто это мой жалкий пасынок, несчастная Золушка, которая никогда не найдет дорогу на бал.

В среду вечером мой мозг был полон идей, так что, взяв пример с эмбиен-монолога Джеки Вэнг, я приняла эмбиен и выплеснула в дневник всё. В качестве противоядия от стремления возвысить книгу над блогом привожу здесь то, что я написала (почти без редактуры):

Структура любой книги предполагает завершенный нарратив. Интернету нет конца. Открываешь, закрываешь – он живет без тебя. Историчность книги. Вневременность интернета.

Идея позора – движение к дискомфорту. Идея буддиста – читал ли он хоть что-то из этого – когда мы были вместе, он неумеренно меня гуглил – я упрекала его в киберсталкинге, – но раз уж он больше не хочет меня – думаю, больше не хочет – он такой туманный, что я даже в этом не уверена, – в туманности его сила – женщины от этого шалеют – какая ему теперь разница? Мы не обменивались фотографиями – не было нужды – в интернете полно наших фотографий – кто угодно может найти мои – я слишком откровенна с людьми, которых впускаю в жизнь, – но в целом нет – никогда такой не была, я довольно сдержанна – неужели весь этот проект – любовное письмо буддисту? – если бы он прочел и понял и принял это/меня, я была бы его навеки.

Я написала черновик этой заметки вчера под эмбиеном [говорю так, словно я из будущего и оглядываюсь на свой эмбиен-монолог, хотя я всё еще в процессе, пока пишу это] – дань уважения Джеки Вэнг, гению эмбиен-монолога, но как только речь заходит о книге – внезапно появляются черновики – безотложность подкатывает к горлу, как кислая рвота.

Мне нравится, что в письме можно произвести впечатление неопосредованности – набрать заглавными буквами ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ БЛЯДЬ НЕ ЛЮБИШЬ – посреди ночи я нажимаю отправить, а на следующее утро буддист появляется онлайн в 6:30, после медитации, читает это и закатывает глаза – я заставила ублюдка закатить глаза, у меня есть агентность, у меня есть власть. Он очень скрытный человек. В скрытности сила. Правда ли это? Только если кто-то охотится за тобой. У скрытности есть и другие значения, как по мне, – стыд – доверие – сгущение энергии – Бхану / держи свои психологические сгустки в тайне – сформулировала то, что я имею в виду.

Эмбиен-монолог – не в чистом виде – с прошлой ночи – безотложность / мыльная опера / это было час назад – двойная выгода – обрамленное/обрамление. Отпусти / освободи место для большего / попросила у Дж. В. разрешения процитировать – с каких пор я это делаю? Призрак книги и его крайности: вежливость/бунт.

* * *

6/12/10

Завершения ради

В воскресенье днем моя консультантка по духовным практикам научила меня визуализации розы.

Вот как это делается. Сесть на стул, ноги на полу (обувь – по желанию), представить розу, каждую ее деталь: лепестки, стебель. Если хочется, можно двигать руками в воздухе, будто бы прикасаясь к ней. Потом поместить в сердцевину розы весь негатив буддиста, все его душегубительные письма – и когда роза полностью поглотит их, взорвать ее вместе с ними. Пуф! Ты возвращаешь ублюдку его энергию. Повторять снова и снова, пока аура не очистится. Взгляните на эту сильную воительницу, отдыхающую в окружении буддистских роз. Стоит розам заартачиться… ПУФ! она взрывает их.

Много думала о недавней записи в блоге Бетт Уильям – о художницах перформанса и феминистках Кэт Иззо (The Love Artist) и Кароли Шнееман. Иззо известна по проекту «Настоящая любовь» (True Love Project), соло-перформансу, во время которого она «влюбится в вас без оглядки, безусловно и страстно – на день. В течение этого дня у вас с Кэт будет постоянный обмен энергией. Никакой спешки, этот день будет принадлежать лишь вам двоим – если только вы не выберете любовь в расширенном варианте. Нет необходимости в физическом контакте. Вам понравится».

Иззо выложила видеопример своего исполнения настоящей любви, простой фрагмент, содержащий очень крупный план ее лица. Никакой музыки. Иззо в красном шерстяном шарфе бежит по улице, ручная камера снимает ее лицо, она не сводит глаз с объектива/зрителя/любовника, и ее взгляд выражает отчаяние и волнение. Иногда она останавливается и начинает светиться от радости, постепенно чувство разгорается не на шутку, вспышки уязвимости выдают неуверенность в себе, и вот она снова сияет от радости, снова неистово бежит, останавливается, сияет от радости. Временами кажется, что она вот-вот заплачет, настолько она захвачена этой связью со зрителем. Видео «Настоящая любовь» манит желанием и нежностью, которых мы так жаждем. Ее связь со зрителем столь интимна, что сложно сохранять дистанцию, помнить, что этот взгляд предназначен не тебе. А когда вспоминаешь, погружаешься в глубинное лакановское чувство нехватки. Чем больше смотришь это видео, тем трагичнее оно становится. Она давит на такое количество точек, что я злюсь на Иззо за ее жестокость. Я всецело за размытие граней между искусством и жизнью, но когда они размываются настолько, это пугает.

Ее глубокие проникновенные взгляды и трепетная беззащитность напоминают мне о первой встрече с буддистом – пять месяцев мы с ним увлеченно переписывались и болтали по телефону, и вот наконец пятничным вечером встретились в Кастро, в рыбном ресторане под названием Catch. Разумеется, я с нетерпением ждала его приезда. Утром он ни с того ни с сего начал присылать мне странные отчужденные письма, а днем мы поругались и наорали друг на друга по телефону. Я едва не передумала