А если она сейчас расплачется? Увидит меня и вообразит, что перед ней — друг Гагарина? Еще и утешать, небось, станет, успокаивать. Обнимет, погладит по голове… Как я буду себя чувствовать?..

Как-как — наслаждаться буду. Да, даже такой ценой. Я чувствую, ради Вари я способен на многое. Может, даже на что-то страшное.

Но только не по отношению к ней, нет.

И вообще надо дать себе зарок: никогда больше не врать ей. Никогда! Вчера я был честен с ней. Мне захотелось ее поцеловать — и я поцеловал. Вот так надо и в дальнейшем.

Сомнений нет: я влюблен как никогда в жизни.

А раз так, то могу признаться себе и в большем: я люблю. Впервые. Это действительно впервые…

35

Все-таки Варя пришла раньше меня. Стояла у моего кабинета.

— Что же вы не заходите? — громко сказал я ей издали. Затем ускоренным шагом подошел и поцеловал ее руку.

— Да я всего на минуту раньше вас, — робко улыбнулась Варя. И тут же выражение ее лица стало серьезным. — Вы уже все слышали, да?

Я, конечно, сразу понял, о чем она.

— Слышал, Варя. От вас.

— А по радио?

— Нет, только от вас.

— Но я вам даже ничего не сказала.

— Вы сказали главное. А подробности…

— Да, я вот сама от шока не уловила подробностей. Хотела у вас спросить. Он то ли на ракете разбился, то ли на самолете…

— Геройской смертью в любом случае, — вздохнул я. — Иначе он и не мог погибнуть.

— Вам, наверно, все это особенно тяжело? — осторожно спросила Варя.

— Да нет, почему, — пробормотал я. — Тяжело, конечно, но, думаю, не сильнее, чем… вам, например.

— Но я с ним не была знакома.

— Зато вы девушка — и очень женственная. И не сомневаюсь, что такие вещи всегда принимаете слишком близко к сердцу.

— Не знаю, как насчет «всегда», но это… Да, это меня очень огорчило.

— Как и всех, — снова вздохнул я.

Когда мы вошли в кабинет и я закрыл дверь, Варя подошла ко мне вплотную и обняла меня. Вернее, просто прижалась щекой к моей груди, а руки не положила, а скорее слегка прислонила к моей спине. Я столь же деликатно взял за ее плечи. Так мы стояли довольно долго.

— Как же сегодня мы будем работать, репетировать? — прошептала Варя.

— Как-нибудь, — ляпнул я. Варя приподняла лицо и посмотрела на меня. К счастью, вид мой был минорный. Ведь и мне вправду было не по себе. Не столько из-за смерти Гагарина, сколько из-за моей мнимой причастности к нему.

Да даже и не из-за этого. Главным образом меня сейчас терзало другое — как вести себя с Варей после вчерашнего поцелуя? Она меня обняла — это еще один хороший знак. Но если я сейчас снова попытаюсь поцеловать ее, она, возможно, воспримет это как кощунство…

Словно для пробы я запечатлел мягкий поцелуй на ее лбу. Варя будто и не заметила этого.

Тогда я поднес к губам сначала одну ее руку, потом — другую. Варя снова на меня посмотрела. Ее огромные глаза, казалось, призывали к чему-то — и одновременно боялись призывать.

Не выдержав той страсти, которая буквально вырывалась из моего сердца, я положил руку на ее затылок, наклонился к ее лицу — и сочно чмокнул в губы. Потом немного отстранился, ожидая реакции.

Реакция оказалась самой для меня желанной — теперь Варя сама потянулась ко мне губами, требуя продолжения. Я не заставил себя ждать.

Целуя ее, я вслепую шарил рукой по двери, желая повернуть задвижку.

«Ну все… сейчас, кажется… это и случится… и никто нам… не помешает…» — отрывисто думал я, упиваясь каждым мигом.

Но тут кто-то дернул дверь за ручку с той стороны — и мы с Варей бесшумно отскочили друг от друга как ошпаренные.

В дверь постучали. Я посмотрел на Варю и приложил палец к губам. Она понимающе кивнула.

В дверь постучали настойчивее. Варя стояла неподвижно и не глядя на меня — вся раскрасневшаяся. Мне и самому было мучительно стыдно.

Нет, здесь, на рабочем месте, между нами ничего такого не должно происходить. Не из-за меня — а ради нее.

36

За дверью послышался удаляющийся перестук женских каблучных шагов. Мысленно я присовокупил: недоуменный перестук.

— Это Вера, — произнес я с демонстративным облегчением.

— Ваша помощница? — уточнила Варя.

— Второй режиссер. Но вернее будет сказать — правая рука.

— Она ничего, — прокомментировала Варя. Я посмотрел на нее:

— В каком смысле?

— Милая.

— А, — кивнул я. — Возможно.

— Вам и она не нравится, — иронически вздохнула Варя.

— Должен сознаться, — я приблизился к ней, — мне теперь никто не нравится… кроме вас.

Варя сделала шаг назад:

— Не надо.

— Не бойтесь, — успокоил я ее и одновременно себя, — здесь я больше себе такого не позволю. И вообще на «Мосфильме». Тут, как говорится, и у стен есть уши.

— Нет, — покачала головой, — я не про это. Я про то, что вам так нравлюсь… Не говорите так, пожалуйста.

— Но это же правда, — горячо зашептал я.

— Все равно. — Варя старалась не глядеть на меня. — Я сама не понимаю, что со мной… Но, в общем, я тоже себе такого больше не позволю. И не только здесь, а вообще нигде.

— Варя, но почему? — Я взял ее за кисть. Она не отняла руку, однако по-прежнему на меня не смотрела.

— Вы знаете, — пробормотала Варя.

— Что знаю?

— Знаете почему.

— Нет.

— Аркадий, ну как же нет? — Она наконец вскинула на меня глаза. — Я ведь замужем.

— Ах да, — разочарованно протянул я. — Я и забыл.

Я не лукавил — я правда забыл. С того момента, как мы вчера расстались, я, кажется, вообще ни разу не вспомнил о Волнистом.

— Хорошо, — через силу сказал я. — Будем просто работать. Будем… снимать кино.

— А вам это не помешает? — спросила Варя после паузы.

— Что именно?

— То, что вы мной… меня…

— То, что я вами увлечен, и то, что я вас… обожаю? Ну что вы, Варя, как это может помешать… Это только поможет.

— Но вам, может, будет неприятно… больно.

— Художникам к этому не привыкать, — сказал я и тут же поморщился. Очередная пошлость. Когда я уже научусь хотя бы две секунды думать, прежде чем что-то ляпать?

На самом деле я нисколько не сомневался: у нас с Варей будет роман. Назад дороги уже нет. Поцелуй — это такая вещь, что… То есть в каком-нибудь